Я немного не ожидал, что разговор выльется в такое русло.
– У молдаван свой путь, непохожий ни на чей другой, – я решил не усугублять ситуацию и ответить как можно более размыто.
Вио долго на меня смотрел.
– Другими словами, ты просто не любишь наше правительство?
Я сам себя по глупости загнал в бедственное положение.
Пацан был не промах, вместе мы могли бы устроить с нашими водилами забастовку, о которой я мечтаю уже который год темными тёплыми кишинёвскими вечерами… Но ведь и меня за такое посадят. Ведь у нас, в стране пролетариев, один шаг от слов к делу…
Но почему-то ему я доверился.
– Да. Давайте называть всё своими именами. Я считаю себя оппозиционером по отношению к власти СССР.
07.04.2029 Центральный Российский район, Москва, Люблино, 5:00
Дальнозвон бренчал как ненормальный. Мне уже начало казаться, что я не спала в кровати, а отстояла на утренней литургии часа три – звон был такой громкий, что отдавало в голове.
Звонят из Индонезии, начинаем рабочий день.
Я сняла блокировку, и передо мной возникло лицо собеседника. Точнее, собеседницы.
– Да, Булан, доброе утро. Что-то случилось?
Булан – девушка харизматичная и очень шустрая по характеру, весь вид её говорит об этом. На ней яркое жёлтое платье и лёгкий макияж. Из-за разницы во времени её рабочий день заканчивается, но деловой тон соблюдается на протяжении всего разговора.
– Здравствуйте, т. Секретарь! Нет, спасибо, не жалуемся. Нам прибыл «Маяк» по вашему распоряжению. Но беда в том, что штабные не получили доступа к базе Чукотского здравоохранения.
Я, с некоторым трудом разлепив глаза, сидела в квартире на своей кровати. Колоссальная разница во времени обладает потрясающим свойством путать время суток и звонить на другой конец света в противоположное твоему часовому поясу время, отчего стирается понимание того, сколько же сейчас за окном.
– Хорошо, я прослежу, чтобы сегодня вам открыли доступ. Пришлите мне сообщение по получении, пожалуйста.
Булан просияла. Наверное, она несколько стеснялась звонить мне лично.
– Спасибо большое! – быстро прокричала она и отдала мне честь.
Надо было разбавить диалог светской беседой. А то как-то деревянно всё прозвучало, будто мы, как машины, просто вбили необходимые данные и разошлись по делам. Не было того живого диалога, который необходим при работе с людьми.
Мне жутко хотелось спать, после трёхчасового отдыха я не была готова сразу бросаться в омут с головой, и ничего оригинального мне на ум не приходило.
– А погода какая у вас наблюдается?
– 38 градусов уже четвёртый день…
Какой ужас… а ведь как хорошо быть в средней полосе России…
– Понятно… у нас такая же жара, уже третий день 14 градусов держится, всем не верится… Ведь мы так переживали эту холоднейшую зиму, а теперь настоящее лето в начале апреля…
Булан хотела ответить что-то остроумное и броское.
– Думаю, теперь мы сделаем рывок вперёд на следующие пять лет, худшее ведь уже позади. Мы все ждём вашего выступления.
Наверное, она хотела сделать мне как можно приятнее, но я не могу позволить окружающим даже возможности допускать, что всё худшее, что случилось, это предел, – ведь люди сразу начинают терять хватку и могут уже не быть готовыми к любому повороту событий.
– Нельзя думать, будто худшее позади. Если принять факт, что, не дай Бог, начнётся война, то народу легче будет принять картину разворачивающихся боевых действий, когда всё резко произойдёт.
