Завтра может не быть - страница 9

– Я думал цветы.

– Ты что на свидание идёшь! И вообще, лучше дарить, что можно съесть, если же повод грандиозный, тогда можно и цветы. Только никаких сувениров.

– Думаешь торт.

– Думаю торт.

– Займи пятьсот рублей.

– Так и знала. – Она пыхтела гневом, так что слышно было, как она гневно выдыхает.

– На торт. – Промямлил. Он уже обшарил карманы и свои, и родителей, обшарил углы и все альтернативные места для заначки, но после получение ренты прошло уже больше двух недель, поэтому денег не было и никаких сомнений быть не могло. Для его родителей, две недели обладание деньгами, слишком длительный интервал.

Крёстная открыла накрученная на бигуди, в повыцветшем халате, который был возможно, когда-то лазурным с яркими пионами, сейчас же был зеленоватым с тусклыми как её настроение оттенками цветов.

– Заходи! – Скомандовала она. – Ухты, как подсветили-то тебя. – Она оттянула его лицо к свету, рассматривая синяк.

– Уже сходит.

– Сходит… А вот если бы прибили?

– Не прибили же.

– Точно прибьют, точно! Не своей смертью умрёшь. Вот торт. – Она подпихнула коробку на столе.

– Спасибо, – парень уцепился за коробку и уже обернулся к выходу.

– И что, даже денег не попросишь?

– Ты же дала торт.

– Так, серьёзно, за тортом пришёл? – Василий кивнул в ответ. – Вот, это чудеса, а ну, садись. Рассказывай.

– Что?

Крёстная налила кофе, плеснула себе туда немного Бейлиса, ему же налила чай, сказав, что ни кофе, ни алкоголя при сотрясении нельзя. Уселась, напротив, подперев подбородок пухлой рукой.

– Красивая?

– Кто? – Василий перепугался, что крёстная сейчас начнёт изливать ему душу о своём неудачном романе, а зашла она с темы, красивая ли девушка. – Красивая. – Парень пожал плечами, скромно, не свойственно его обычному поведению.

– Красивая. – Ухмыльнулась крёстная, сделав глоток и плюхнув ещё Бейлиса в освободившееся пространство.

– Хорошая и добрая.

– Ух ты, Василий, Терехов, ты ли это? Девушка, хорошая, добрая. Да, я ж забыла сотрясение.

– Ну, перестань.

– Да я ж никогда не слышала, чтобы у тебя кто-то был хорошим и добрым. Ты как ёжик всегда щетинишься, всё у тебя дураки да придурки.

Он пожал плечами и даже не пыхнул на шутку про сотрясение. Они побеседовали ещё чуть больше часа. Крёстная выкурила три сигарету и выпила две чашки кофе с ликёром, он съел бутерброды и доел вчерашний салат. Она рассказала, что выгнала очередного дармоеда и снова зареклась прожить остаток жизни одна.

– Не подпушу больше к себе никого, даже не взгляну. Вот, совсем.

Василию хватило ума не сказать, как в прошлый раз: «в сотый раз слышу», а выбрать теперь иную тактику, то есть промолчать и кивнуть.

Под уход она расцеловала его в обе щеки, ещё всучила коробку конфет:

– Дорогущие, мне клиентка одна привезла из Бельгии. Ей нужно было на мероприятие, и я две записи перенесла ради неё. Думаю, оценят. Надеюсь, что оценят.

И уже, когда он был в дверях, пихнула ему в карман две тысячи.

– Пригодятся.

Василий был доволен и даже подумал всё же купить цветов, но торта и конфет показалось достаточно, и на сигареты деньги теперь есть.

Доехав с двумя пересадками с Ломоносовского до Баррикадной, прибыл в столь манящее место, когда уже совсем стемнело. Дверь в подъезд оказалась предательски заперта, не впуская парня. Пришлось стоять, потирая раскрасневшиеся и уже достаточно промёрзшие руки. Может, назло, а может, судьбоносно, но после оттепели пришли холода, и никто не хотел выходи́ть, и уж точно странно, что и желающих войти также не было.