Утром тридцать первого августа редакция журнала, в которой Ника работала третий месяц, была поражена школьной лихорадкой. Большая часть сотрудниц отправляла на другой день своих чад за знаниями, а их бездетные коллеги и матери малолетних детей, поддавшись всеобщему возбуждению, тоже утратили интерес к работе. Ника тщетно пыталась работать, спрятавшись в своем уголке за монитором компьютера и парой цветочных горшков, символически отгораживающих ее от общего пространства офиса. Она старалась вдуматься в текст статьи, но сбивал гул голосов. Ника давала себе слово не слушать, но машинально настораживалась, вылавливая из беспорядочного гомона интересную информацию. «Через какие-то четыре года это ждет и меня! – с ужасом думала Ника, возвращаясь к статье. – Алешка вырастет, не заметим! Свекровь права, мы с Олегом сумасшедшие фаталисты! Ребенку нужна будет своя комнатка, а чего стоит хорошая школа?! Послушать только! Как мы выдержим? Справимся ли?!»
Ей на глаза попался забредший в редакцию внештатный сотрудник, иногда писавший социально-психологические очерки. Он выпросил себе соседний с Никой компьютер и теперь копался в архиве, отыскивая старый материал. С Никой они были знакомы шапочно, но она сразу вспомнила его редкое имя, когда он с ней заговорил.
– А у вас нет школьников? – спросил он, поглядывая на соседку.
– Лет через пять один появится, – Ника поправила сползшую на лоб косынку, в этот день оранжевую. Привычку носить косынки она привезла с собой из Питера, переняв ее у старшей сестры, художницы. Олегу эта мода нравилась. Он говорил, что жена в этих косынках поверх длинных русых кос, свободно падавших на спину, напоминает ему комсомолку времен НЭПа. – А знаете, Ярополк, я хочу вас кое о чем спросить…
– Вообще-то, Ярослав, – вежливо поправил тот, и засмеялся, увидев ее смущение. – Ярополк – псевдоним. Мне лично это имя больше нравится, да и моим знакомым девушкам тоже.
Тощий, подвижный, вечно облаченный в бесформенные штаны с накладными карманами и растянутые яркие свитера, собеседник напоминал скорее студента, чем практикующего психолога, занимающегося написанием научно-исследовательских статей. Для полноты образа не хватало лишь сползающих с носа очков, но судя по всему, зрение у Ярослава было в порядке. Впервые Ника обратила на него внимание из-за производимого им хруста – зашедший в редакцию гость грыз громадное зеленое яблоко, а покончив с ним, достал из кармана второе. Яблоко лежало перед ним и сейчас – на этот раз красное, с блестящими боками, еще не надкушенное.
– Мне тоже кажется, Ярополк интереснее, – решила она сделать комплимент. – Хорошо подписываться под статьями…
– Ну, у вас тоже все неплохо! – тот продолжал дружелюбно улыбаться. – Эника Елагина – звучит! Это не псевдоним?
– Нет, в моем случае надо благодарить папу. Ему хотелось называть меня Никой, но он считал, что это сокращенная форма, а полное имя Вероника мне не подойдет. Так что придумал собственное, эксклюзивное. Спасибо, Земляникой не назвал!
– Наверное, назвал бы, если бы вы жили в Америке! – подхватил шутку Ярослав. – Там запросто называют детей Яблоками, например!
– А он и живет сейчас в Чикаго, – Ника снова отвернулась к монитору. – Знаете, меня поражает ваша любовь к яблокам.
– Приятно, что ты кому-то небезразличен! – засмеялся веселый сосед. – А можно перейти на «ты»?
