Здесь, как в диалектике, жизнь начинает вертеться за счет единства и борьбы противоположностей. С одной стороны, человек начинает жить, а не влачить существование, только когда с ним происходят изменения. С другой стороны, мы всячески стараемся устроить свою жизнь максимально стабильно. Если не получается свою, то хотя бы своих детей. Никто не отдаст ребенка в интернат, чтобы он почувствовал, каково это – жить без родителей, и не отправит в Африку бороться за глоток пресной воды. Если будет в наших силах, мы построим для детей новый мир – без войн и болезней, без бедности и насилия, мир свободы, воспетый в песнях и легендах. Но оценят ли наши потомки этот мир, наши жертвы и усилия? Скорее всего, нет.
Написав предыдущие строки, я задумался, и если бы курил, то вышел бы на перекур. Что же следует из написанного мной? Что человек может ощущать себя несчастным хоть каждый день, а счастлив может быть, только если победил большое несчастье, выиграл миллион в лотерею, когда выздоровел безнадежно больной, наши взяли Кремль, или задним числом – в воспоминаниях об ушедших событиях: мирном времени, молодости, здоровье, любви, богатстве. То есть чаще всего мы умеем быть несчастливы уже сегодня, а счастливы – только мыслями о безвозвратно ушедшем. Обидно.
Было ли так от рождения? Пожалуй, нет. «Мы равно смеемся и плачем, как только приходим на свет», – поется в одной старой еврейской песне. Младенцы при рождении наделяются чудесным даром озарять улыбкой лицо мамы, когда она прижимает дитя к груди, и горестно плакать, когда на минуту их оставляют в люльке. В этом детвора очень схожа с собаками – в искренности чувств, умении горевать или радоваться ежесекундно. Только собаки с годами не теряют такое восприятие мира. В те годы, когда я не встретил еще свою любовь всей моей жизни, я жил в квартире с тремя псами. И каждый раз, когда я уходил на работу, они выли «на радость» соседям, как будто у нас кто-то умер, и встречали меня после работы, будто не видели 100 лет. Дети же, вырастая, теряют это умение и постепенно превращаются в маленьких взрослых, ощущая себя несчастными уже сегодня.
К нашему всеобщему сожалению, этими изменениями малыши обязаны нам, взрослым. Как губка, впитывая окружающий мир, дети инстинктивно учатся у нас воспринимать действительность и относиться к окружающим событиям. «Боже, какой Вася был веселый в детстве, всегда улыбался, а теперь сидит в обнимку с гаджетами и недоволен всем миром». А это не он – это мы. Повзрослевшие дети одинаковы в таком отношении к жизни, потому что в этом одинаковы мы, взрослые. Независимо от пола, возраста и страны проживания. Только в детях эта перемена заметнее, просто бросается в глаза. Так и знайте: Ваш ребенок вырос, не когда пошел в школу, в институт или под венец. Он вырос, когда не улыбнулся, увидев Вас на пороге.
По моему глубокому убеждению, если ты умел что-то делать в совершенстве и потерял этот навык, затратив те или иные усилия, можно все вернуть. Ты снова можешь научиться петь, если пел ранее, или встать на коньки, если приходилось кататься. Нужно только осознать для себя необходимость изменений, увидеть цель, к которой стремишься, и потратить изрядную долю терпения и усилий.
На мой взгляд, наркотики и злоупотребление алкоголем страшны, в первую очередь, не уроном физическому здоровью, а ложной дорогой к счастью. Под воздействием творений Бахуса и Диониса можно ощутить себя счастливым уже сейчас, в эту самую секунду, как последний раз чувствовал себя еще в детском саду. И человеку хочется снова и снова погружаться в это волшебное состояние, причем чем сильнее был эффект снадобья, тем больше желание его повторить. Это разрушает духовную составляющую человека, уводя его в мир снов и фантазий, а тело разрушается только потом, гораздо позднее.
