– Согласен.
Мы вышли и ближе к концу сквера, сидя в заброшенном фонтане, застали сцену, как один мародёр сбежал, а двое стали отбиваться увесистыми дубинками от пришедших зевак.
– Это вот они мертвых разбудили? – показал в них рукой Яр.
– Да. Только их мёртвыми уже давно не зовут если что.
– А как зовут? – удивлённо спросил Яр.
– Любопытные.
– Как нежно. Впрочем, везде их зовут по-разному. Главное чтобы они на зов не приходили. Как думаешь, отобьются? – спросил он меня, потому что между нами было метров сто, а я смотрел на них в оптику.
– Жить захотят, отобьются.
– Ну я за них в целом. Пусть отбиваются. Не охота ещё один круг давать, если вдруг они начнут пальбу в ночи и сюда их стянется с десятки.
– Да здесь и сотнями стянутся. Если долго палить.
– Так ты спец в этих делах Лиис? Часто ночью ходил?
– Ходили. Часто.
– Я вот нет. Я всё больше под прикрытием. Днём. По проторенным дорогам. Работа у меня другая была. Для меня здесь ночные вылазки – в новинку.
– Всё. Отбились. Уходят. И мы уходим. Вон вдоль посадок. Домами что-то нет у меня желания пока идти.
– Чувствуешь?
– Да.
– Это хорошо что чувствуешь Лиис. Дольше жить будем.
Вскоре не потребовалась даже оптика. Очень малая часть любопытных стала в полу сне бродить бесцельно по округе. Чем была вызвана бессонница, мы знать не могли. Потому что мародёры справились в тишине и привлечь никого не должны были. Впрочем активность нам на руку. Меньше шансов встретиться с кем-нибудь из живых людей. Большая часть любопытных, удачно притворялась мёртвой, лёжа в разных, самых непредсказуемых местах.
Мы ступали тихо и мягко. Едва начинало светать. Так что вскоре, дабы не светиться самим, мы вышли на большую улицу и прижались к стене первого попавшегося, треугольной формы семиэтажного дома, в длину, по меньшей мере с полкилометра. Прокарабкавшись по стальным решёткам и художественному рельефу стены, мы оказались на пятиметровом балкончике третьего этажа, с давно выставленными на него высохшими цветами. В сильных сумерках, Ян расковырял своими инструментами раму окна и мы беззвучно влезли в пустующий зал.
Когда мы оказались внутри и поставили раму с окном обратно, свет с улицы проник внутрь здания. Почти нетронутый зал с пианино, несколько рядов лавочек и чистый ковёр, всё то что было доступно для взора.
– Думаешь в доме никого нет?
– Почти никого не должно быть. На окраине всегда мало признаков жизни и любопытных. Все стремятся к центру. Там шансов на выживание по определению и больше и меньше.
– Парадокс, – мы проверили массивные старинные двери. Двери все заперты на ключ.
– Ключей у нас нет. Предлагаю четырёх часовой отдых. Пока есть возможность. По два на брата. Потом завтрак.
– Я за, – быстро стал раскладываться на полу Яр. – Прошлую ночь не спалось. В эту тоже не очень. Сейчас усну сразу. Устал я.
– Хорошо, – я осмотрел светающую округу в оптику. – Я в дозоре. Укладывайся подальше от окон.
– Само собой. Мне у пианино комфортно. Люблю музыку.
– Так это мы удачно зашли, – я улыбнулся, а Яр уже провалился в сон, едва вытянул ноги и положил голову на свой подсумок.
Когда я уже задумался о вечном, наблюдая все признаки готовящегося рассвета, по будильнику на часах, проснулся Яр.
– Доброе утро Яр. Всё тихо. В моём подсумке есть завтрак. Если хочешь налегай. Я на полтора часа прилягу.
– Доброе. Лады.
Едва я положил голову на ладонь, используя вместо подушки рюкзак, как сам быстро уснул.
