– А ваше ЗБ на что похоже?
Я пожала плечами.
– Даже не знаю… Кто-то говорит, что это гигантская буква «Ч». Ну, и, понятно, тоже придумывают всякие пугалки: «ЧП», чертовщина, чудо, нечто чрезвычайное… Но мне, если честно, ЗБ всегда напоминало корабль. Огромный доисторический, однажды подбитый и утонувший.
– Получается, мы с тобой сейчас на дне?
– Во всяком случае, не в городе, это точно…
– Не в городе? – Лиза, поежившись, оглянулась по сторонам. – Ты говорила, здесь всегда кто-нибудь ходит.
– Ну да, мы с тобой и ходим, разве нет? – я заглянула в проем между перилами. – Хотя и впрямь странно. Я уже на крыше это заметила. Тихо, никто не верещит, не мешает…
Мы прошли еще двумя коридорами, свернули в главный корпус. Здесь я показала Лизе шахту лифта – еще одну достопримечательность ЗБ.
– Говорят, если сунуть туда голову и долго прислушиваться, то можно услышать голоса всех погибших в больнице.
– А много их здесь погибло?
– Никто толком не знает. Только когда в шахту упала девочка, возле главного входа камеру установили. И еще несколько снаружи подвесили.
– Значит, нас тоже могут увидеть?
– Это если мы через центральный вход вздумаем выбираться, но мы другой дорогой пойдем. Выходов здесь навалом.
Я показала Лизе конференц-зал, превращенный в настоящую галерею. Стены этого зала украшали десятки черно-белых и цветных картин, перемежаемых вызывающими надписями. Прямо с галереи, минуя одну из недавно установленных камер, по длинному балкону провела гостью к винтовой лестнице. В этом месте я тоже ждала от ЗБ сюрпризов. Увы, ничего не случилось, мы беспрепятственно вышли к черному зеву подвального помещения.
– Вот и главный спуск в больничные подвалы. Только туда сейчас лучше не лезть – воды по колено, а где и по пояс. Надо либо в сапогах, либо через южное крыло. Но все равно перепачкаемся.
– Тогда лучше воздержимся…
На чудо я уже почти не надеялась – шла и просто показывала коридоры и комнатки ЗБ, обрушенные перекрытия и пролеты. Я ведь давно уже поняла, что у нашего ЗБ, как у всякого природного явления имелись свои тайные циклы с перемежающейся активностью и затуханием. Иногда ЗБ выходило на связь легко и быстро, иногда крайне неохотно. Во всяком случае, предсказать какую-либо периодичность представлялось задачей абсолютно невозможной. Однако человек – существо ненасытное, вот и мне хотелось еще чего-нибудь – пусть самой пустяковой малости. Просто на посошок.
Ноги начинали уже ныть, да и Лизу разок неустойчиво качнуло. При этом она вдруг спросила:
– Слушай, Лер, а ты когда-нибудь напивалась?
Я ответила не сразу – сперва бдительно взглянула себе под ноги. Чтоб не споткнуться на лжи.
– Нет, конечно. Зачем мне это надо?
– И не курила никогда?
– Еще чего! Пакость эту в рот брать.
На этот раз шаг мой также не сбился, курить я и впрямь не пробовала. Даже когда в день очередного перемирия Альбинка принесла в школу блок дамских сигарет. Это она именины так отмечала – вместо конфет сигареты раздавала: верным соратницам по пачке, недругам по сигаретке…
– А я вот напилась однажды, – простецки призналась Лиза. – И накурилась. Все в один день.
– И как?
– Никак, – Лиза тоже внимательно смотрела себе под ноги. – В тот день наш дом разбомбило. Сад яблоневый сгорел, баня, а вместо дома только груда обломков осталась…
Моя подруга остановилась, и следом за ней я тоже замерла на месте.
– Слышишь?
Ну да, это была все та же мелодия – по-прежнему приглушенная, как будто музыканты скрывались где-то в далеких недрах ЗБ.
