– Привет, – сказала я, – ты чего такой серьезный?
–Привет, вот дали послушать интересные истории из жизни, красноречивая ты моя, – съехидничал он.
Я терпеть не могла, когда он так со мной разговаривал.
– Это ты о чем? – поинтересовалась я.
– Про твои беседы с полицией. – с еще большой ухмылкой выдавил он, – На, сама послушай, что наговорила, ребята уже прислали.
Я взяла телефон мужа и пошла в кабинет. Я хорошо помнила все, что рассказала Алексею, но после ухмылок мужа решила прослушать запись. Если опустить детали услышанного, то получалось, что я не только должна была знать, что будет с Аней, но как будто могла управлять событиями в ее жизни. Не хорошее складывалось впечатление.
Я вернулась к мужу в гостиную. Он только что закончил телефонный разговор, угрюмо повернулся ко мне и сказал:
– Завтра в первой половине дня к тебе заедет Алексей, скопируй ему реестр заказов консультаций на флешку за последние три года, он их заберет, – я хотела возразить, но муж опередил меня, добавив, – и давай без лишних вопросов и деталей – так надо. Мои ребята в курсе этого дела. Они сказали, что надо просмотреть твоих клиентов. – и добавил, – Я им доверяю.
Я была в полной растерянности, не понимая, что происходит, но решила довериться.
Дело шло к 17.00 часам, и я надеялась, что ужин, прогулка, вечерние мероприятия и добрые новости о состоянии Ани вернут мне нормальное настроение…
Уже поздно вечером пришло сообщение от Евгения, в котором он написал, что состояние Ани – удовлетворительное и она хорошо осознает себя, вернулась ориентация в пространстве, но события последних суток не помнит по-прежнему. Прочитав сообщение, я тяжело вздохнула, понимая, что это еще не конец.
Утро нового дня проходило по стандартному сценарию. Единственное, что его отличало, так это приезд Алексея.
Он заскочил всего на минуту, с виноватым видом забрал флешку, и как бы невзначай поинтересовался у меня, а смогла бы я увидеть в карте, что над Аней совершено насилие, под воздействием каких-либо наркотических препаратов. Поскольку видимых травм при осмотре не обнаружено, то значит сопротивление она не оказывала. Я утвердительно кивнула ему, а затем, зачем-то пошутила ни к месту, не люблю себя за свой язык: «Надеюсь, хотя бы в этом, Вы не меня подозреваете?». Он посмотрел, не понимая: отвечать ему или нет и удалился.
Я ходила по комнатам своей квартиры, ругая себя за шутку, у девушки несчастье, а я?! Конечно, я понимала, что пыталась предупредить о внезапной опасности, требовала, чтоб она ехала немедленно домой, кричала в трубку так, что теперь меня обвиняют в давлении. Почему же она меня не послушала? Или просто не успела.
Но я была согласна с Алексеем полностью. В карте было четкое указание на насилие, причем в измененном состоянии. Мне хотелось поехать к Анне расспросить ее, увидеть, но к ней пока никого не пускали. Зная карту Ани, ее прогнозы, я понимала, что она и сама могла быть провокатором подобных событий. Как жалко, что мы с ней не встретились раньше, тогда мне было бы легче сейчас делать выводы и анализировать ее прогнозы. Но в жизни не бывает сослагательных наклонений.
Я готовилась к очередной консультации и вдруг зазвонил телефон и на экране высветился незнакомый номер. Я взяла трубку и услышала голос Марии Боголюбовой, жены Алексея, которую сразу узнала.
Начала она разговор издалека, спросив, как мои дела, немного рассказав о своих, но было понятно, что это не просто звонок вежливости, да еще и с чужого номера. Я решила спросить напрямую:
