Он прищурился, снова уперся взглядом в экран планшета и добавил:
– Печеньку не забудь.
Пару секунд Кин молча смотрел на Маркуса, а затем выпалил первое, что пришло в голову:
– Расскажи хоть что-нибудь о моем прошлом. Что-то одно. Что угодно.
– Ну ладно. Уговорил, – согласился Маркус, задумчиво жуя маффин. – Помнишь, как тебя зовут?
– Кин Стюарт. Кин Лютер Стюарт.
– Нет. При рождении ты получил имя Киноа. Тогда было модно называть детей как-нибудь по-кулинарному. Ты терпеть не мог это имя и настаивал, чтобы тебя звали Кин.
Одно это упоминание вызвало знакомый укол в голове. Даже близко не такой острый, как раньше, но достаточно заметный. Так вот что Маркус имел в виду, говоря о приобретении забытой информации.
– Занятно, – наконец обронил скрипучим голосом Кин. – Вчера вечером киноа было главным ингредиентом моего блюда.
– Готовишь? Ого! – не поверил Маркус.
Помрачневший по ходу беседы, он просветлел и чуть не улыбнулся, но снова принял профессиональный серьезный вид.
– Это интересно, Кин. И ты не изменил имя.
– Сначала подумал, что так, имея хоть какую-то зацепку, бюро быстрее меня найдет.
Кин даже изумился яркости воспоминания, не существовавшего всего лишь день тому назад.
– А потом решил оставить, – добавил он. – Ты встречаешь людей, занимаешь какое-то место в их жизни. Нельзя же изменить имя так, чтобы никто ничего не заметил.
Маркус фыркнул, вконец помрачнел, приоткрыл рот, но не сказал ни слова. А распрямившись, отчеканил:
– Как бы то ни было, тебе пора.
Кин встал, прикидывая варианты развития событий.
«Вступить в переговоры. Предложить взятку. Вывести наружу и обездвижить или… уничтожить».
Способен ли он убить этого человека?
В сознании прокрутились потенциальные версии взаимодействия с бюро. Но чутье подсказало не спешить.
В этих вариантах предполагалось, что БТД захочет прислушаться к нему. Пойти на переговоры. Любые гарантии – не больше чем пустые предположения. Догадки, основанные на ностальгии и обрывках воспоминаний.
Нет. Чтобы защитить семью, необходимо взять дело в свои руки, чтобы у сотрудников бюро не осталось ни шанса на уговоры или действия.
«Быстрее. Время работает против тебя».
– Что, по-твоему, будет?
– Не знаю. Примут какое-нибудь решение.
«Примут».
Это слово прозвучало так буднично, будто речь шла об очередном задании. Еще один вердикт.
Но это не так. Речь о семье, и решение должен принимать Кин.
Его охватила параноидальная тревога. Все вокруг казалось подозрительным. Если Маркус выглядит так естественно, чего еще ожидать? Каким образом бюро держит под наблюдением целую семью, повинную в темпоральной деформации?
Кин вышел из кофейни, с каждым шагом набирая скорость. Остался ровно один способ опередить БТД. Бежать.
Такое с ним уже случалось. Или, по крайней мере, Кин переживал нечто очень похожее.
Весь день любая незначительная мелочь вызывала новые воспоминания. Косая тень почтового ящика напоминала заходящий на посадку автолет. Отражение телеэкрана в оконном стекле походило на парящий в воздухе голографический новостной дисплей. Далекое «воп-воп-воп» вертолетного винта было не отличить от звука, сопутствующего первым десяти секундам, когда пневмопоезд надземки набирает скорость. Благодаря метаболизатору Маркуса в голове у Кина наконец-то складывалась недособранная головоломка.
Теперь на кровати лежала расстегнутая спортивная сумка, а в ней – самое необходимое: телефон, зарядные устройства, бутылки с водой, документы, энергетические батончики. Глядя на багаж, Кин вспомнил, как однажды вечером, семнадцать лет назад, перекинул мостик меж двух жизней – той, что осталась в две тысячи сто сорок втором году, и той, что он выстроил после встречи с Хезер.
