Так думал Никита Сергеевич, когда затевал и организовывал эту космическую свадьбу, пир на весь мир. В его расчётах – как и в планах остальных участников бракосочетания, включая самих виновников – не принималась во внимание одна составляющая, которой перед величием дел и задач решили пренебречь, а именно – любовь.
Владислав Иноземцев
Каким бы ни был заботливым и преданным отцом Владик, когда его жена Галина наконец перестала, говоря его словами, дурить – то есть отказалась от идеи стать космонавткой и вернулась в частную жизнь, забрав к себе Юрочку, Иноземцев-старший вздохнул с немалым облегчением. Он чувствовал себя так, как в пору, когда окончилась его ссылка на Байконур: захлёстывающее, удивительное чувство свободы. И столько можно всего успеть сделать – главным образом по работе! Ничто его не заставляет теперь мчаться после службы сломя голову в детсад, чтобы успеть забрать Юрочку до шести. Ничто не понуждает по утрянке бежать вдвоём с ним на электричку, чтобы к завтраку доставить мальчика в дошкольное учреждение. Можно хоть на всю ночь заступить на трудовую вахту, что Иноземцев временами и делал. Тем более что в ОКБ-1 (особом конструкторском бюро), где он служил, вся деятельность, которой руководил тогда всесильный академик Сергей Павлович Королёв, подразделялась на две категории: срочная и сверхсрочная, неотложная.
Вот и теперь, едва ли не в первый раз в его трудовой биографии, которая насчитывала в ОКБ, между прочим, без малого шесть лет, Владик удостоился того, что был вызван непосредственно и лично в кабинет самого Эс-Пэ (как между собой называли Королёва).
Двумя инициалами, кстати сказать, именовали и других ракетных деятелей: Раушенбаха, к примеру, называли Бэ-Вэ, Чертока – Бэ-Е, непосредственного начальника Иноземцева, Константина Петровича Феофанова, величали Ка-Пэ. Так повелось ещё с войны или даже с довоенных времён. И штука тут была не только в экономии времени на произнесении имени-отчества, но, главное, в секретности, на которой все тогда были просто помешаны. Настоящие фамилии секретных академиков вроде Королёва были тайнами за семью печатями. Вот и получалось: скажешь «иду к Королёву» – вдруг какой шпион-диверсант подслушает, узнает, кто на самом деле на предприятии заправляет. А если: «пошёл к Эс-Пэ» – то никому ничего непонятно (кроме посвящённых, разумеется).
Владик и раньше бывал в кабинете у Королёва, но всегда в числе других проектантов и конструкторов, и далеко не самым главным действующим лицом. Обычно, оказавшись здесь, держался в сторонке, в уголке, отсиживался и отмалчивался. Теперь он предстал перед грозные очи Эс-Пэ один, тет-а-тет, что было одновременно и вдохновляющим, и ответственным знаком.
Всё тот же кабинет с напольными часами и антикварным столом с львиными ногами. Всё тот же человек за столом – плотный, почти без шеи, в кофте с распахнутым воротом и без галстука. И такое же, как всегда, внимательное, но быстрое, без потери минуты времени, обхождение:
– Садись, Иноземцев. Будет тебе особое задание. Итак. Тут на днях американе, – своих заклятых соперников с другой стороны океана Сергей Павлович именовал исключительно «американе»: и нестандартно, и уважительно, но и отчасти свысока. – Так вот, американе с инициативой вылезли. Президент Кеннеди на Генассамблее ООН выступил. К нам обратился, к советским людям: давайте, мол, полетим на Луну вместе. Как ты понимаешь, мы на Луне хотим быть первыми и без их соучастия. Однако начальство наше, – главный конструктор уважительно поднял палец, и Владик понял, что главный конструктор имеет в виду не кого-нибудь, а самого Хрущёва, – на инициативу эту пока ответа никакого ни по каким каналам не дало. И нам надо быть ко всему готовыми. Вдруг они там, – снова указание на потолок, – и впрямь решат с американами в освоении Луны скооперироваться? На такой случай нам надо быть во всеоружии. И если скажет руководство: да, летим вместе – немедленно дать конкретное предложение: что возьмём на себя мы, а что оставим американам. У нас, конечно, всё, что с космосом связано, секретное, совершенно секретное и особой важности, но надо выбрать те объекты, рассекретив которые перед американами, мы понесём наименьший урон. А вот что конкретно – это ты предложишь и мне доложишь. Через неделю. В первом отделе можешь брать любые материалы. Скажешь своему начальнику Феофанову – я тебя от всех прочих работ пока освободил. Но о сути задания никому ни слова. Давай действуй, – Сергей Павлович прихлопнул ладонью по столу, знаменуя окончание разговора.
