Здравствуйте, мсье Поль! - страница 6

Я внимательно оглядел Софи. Не скажу, что она была некрасива, нет, она была простовата, что ли, её типаж напоминал мне Олесю Железняк, удивительную актрису театра и кино. Пока Анри рассказывал свою историю, я начал потихоньку успокаиваться и, кажется, снова чуть задремал. Почему-то всё время хотелось спать. Голова была словно не моя.

– Mon рlaisir, сделай нам чаю! – сказал Анри, и Софи послушно зачерпнула воды, а я потихоньку встал и направился к столу.

– Ты интересовался, почему Франция… Да я и сам не знаю, ведь я как бы «дома», – размышлял Анри и задумчиво смотрел в потолок.

Затем он рассказал, что тот человек, который предупредил о приходе Свидетеля, приходил ещё несколько раз. В одно из своих посещений он сообщил о том, что вернётся с инструкциями и принесёт какой-то предмет, как только явится Свидетель.

– Так что будем ждать. Зализывай раны, Поль! – ухмыльнулся Проводник, а Софи запалила новую свечу и принялась стирать бельё.

– М-м-м, а какое нынче число? – спросил я, закинув руки за голову, и потянулся от удовольствия, хотя болело всё ужасно.

– А я разве не сказал? – удивился Анри.

– Нет, не сказал.

– 10 октября 1427 года от Рождества Христова! – сказал Анри и почесал бок.

Я упал со стула, облившись горячим чаем, и застонал от боли.

– Нет ли у вас икон помолиться, чтобы разум мой не ослаб от такого количества безумно интересной информации? – выдал я, со слезами на глазах глядя на Анри и Софи.

– Нет, и для меня синагоги здесь никто не построил, дорогой Поль, помолимся мысленно! – ответил Анри и предложил всем пойти отдохнуть.

Я улёгся, укрывшись одеялом, а поверх ещё и овечьей шкурой, Анри лёг на свою койку справа от стола, а Софи, закончив постирушки, ушла наверх. На потолке шевелился отсвет пламени свечи, стоявшей на столе, я, зевнув, спросил: «Анри, а сколько тебе лет?»

– Мне 56 лет, Поль. А тебе? – так же зевнув, спросил Анри.

– Мне 47 лет, я несколько отстал! – ответил я, и мы практически одновременно тяжело вздохнули.

Почему всё-таки Франция? Ведь меня с ней никогда ничего не связывало. Я лежал и пристально глядел в темноту, пытаясь припомнить хоть какую-нибудь деталь, которая могла мало-мальски меня породнить с этой страной. Я вспомнил трёх мушкетеров и Жанну д’Арк, и, прости господи, Нострадамуса, и Робеспьера с Маратом, и Наполеона Бонапарта с Винсентом Виллемом Ван Гогом, и ещё многих реальных исторических персонажей и выдуманных героев книг и фильмов. Нет, ни одного связующего звена. Да и родственников во Франции не было никогда: моя бабушка по материнской линии была полькой, а все остальные – русские да украинцы.

И почему Свидетель? Чего свидетель? Проводник… Чей проводник? Мой? Кто ты, что всё это со мной сделал? Что я натворил такого, что со мной так поступили? Что вообще происходит? И что самим придётся решать? Я начал проваливаться куда-то, а вопросы всё сыпались и сыпались из небытия, но главный вопрос перекрывал другие и эхом возвращался: «Почему? Почему? Почему?».

Я проснулся чуть свет с надеждой, что дурной сон позади, и жена поманит меня чудным запахом свежезаваренного кофе. Заорал петух. Я рукой погладил овечью шкуру, и мысль о кофейном напитке исчезла. Продрал глаза и посмотрел в полумрак комнаты. Анри свесил свои худые ноги с койки, а Софи спускалась сверху, покрывая волосы чепцом.

Я всем пожелал доброго утра и, получив ответ, спросил об удобствах. Удобства оказались на выходе с чёрного хода, возле перегородки от соседей. Там была дырка в земле, обложенная плоским камнем, и кадка, которая наполнялась дождевой водой с крыши.