Трин расстроено кивнула. Если бы это было возможно, она бы предпочла, чтобы эта Паулина исчезла из их дома, из их жизни и памяти. Но… Хотя… Эту мысль определенно стоило обдумать!
Девушки защебетали как старые знакомые, и Кая увела гостью и братьев в гостиную, а Трин пошла на кухню. Бандитки бандитками, а обед по расписанию!
Из рук все валилось, в голове кружились рецепты самых зловещих зелий, и Трин изо всех сил старалась не добавить пару лишних ингредиентов в суп. И, судя по тому, что за обеденным столом все были довольны, ей это удалось. Кристоф, как, впрочем, и всегда в последние месяцы, пообедал в спальне, но съел почти всю порцию, и это было обнадеживающе. Мальчишки вели себя как ангелы. Никто не плевался едой, не швырялся ложками и не пинался под столом. Сид расчесал свои вихры. Кая с юмором и энтузиазмом рассказывала о своем собеседовании и о новом месте работы. Это был бы идеальный обед, если бы не сидящая по правую руку от хозяйки бледнолицая немочь, засланная в этот дом «добрым человеком».
— Сид, комната готова? — спросила Трин, когда все наелись.
Она многозначительно посмотрела на сына. Тот потупился. Судя по всему, к выполнению поручения он подошел скорее формально, чем ответственно. Ну и ладно! В конце концов, никто эту Паулину сюда не звал! Была бы возможность, Трин бы вообще ее в подвале замкнула, а не под боком у дочери разместила.
— Кая, поможешь гостье устроиться? — попросила она.
Дочь с готовностью согласилась. Она стосковалась по общению со сверстницами. Острое чувство вины стиснуло горло матери. Глаза защипало. Она не должна пугать детей видом своих слез! Трин вздохнула, приклеила на лицо улыбку и выпроводила девушек обустраиваться. После чего мотивирующим подзатыльником отправила Сида присматривать за младшими. А сама пошла мыть посуду и продумывать меню на ужин.
Она уже домывала супницу, когда на кухню заглянула тетушка Амма.
— Трин, родная, что за чертовщина здесь творится? — спросила та и, увидев удивление в глазах невестки, пояснила: — Гард и Ранд рисуют. И даже не на обоях. Кристоф выбрался из постели и читает в кресле. А Сид… — ее голос прервался от ужаса, она гулко сглотнула и продолжила зловещим шепотом: — А Сид укладывает Фриди на дневной сон! И в доме ти-ши-на… Жуть!
Трин выронила супницу обратно в воду, наскоро вытерла руки о передник, бросилась к тетушке и разразилась бурными рыданиями, повиснув у Аммы на шее.
— Располагайся! — радушно предложила Кая гостье. Та была словно пародией на саму Каю — подрумянившуюся на весеннем солнце, темноволосую и румяную.
Паулина поднялась за ней в мансарду, вернее в половину оной, отделенную перегородкой от второй части. Спокойно оглянулась.
Дощатая перегородка, которую соорудил наспех добросердечный сосед, норр Штиплер, была обклеена разными обоями — все, что нашлось в закромах у тетушки Аммы. Поэтому синяя полоса в горошек соседствовала с охряно-желтой, где были нарисованы кружащиеся осенние листья. А темно-бордовая со строгой белой полоской, следующая за ней, выглядела уже сущей эклектикой. Кая обвела рукой закуток — назвать это комнатой было согрешить против истины и здравого смысла — и смущенно сказала:
— У нас тут временные трудности с жилплощадью. Но мы постараемся тебя устроить поуютней. Может, какую-нибудь часть мебели из моей комнаты возьмем…
— Какой красивый вид есть! — сказала гостья, с видимым облегчением роняя свой агрессивно желтый чемодан на пол.
