Люди приободрились, некоторые заулыбались.
— Ну я вам намекнул, как мог, — махнул рукой смотритель. — Дальше уж сами! Кто не услышал, пеняйте на себя. Расходитесь пока. И помните: этот… норр Зильвер пакость сделать никогда не забудет!
Амма глядела в ту сторону, куда ушел Дагфин, в голове ее на мотив детской песенки крутилось: «Не забудет… забудет… забудет…»
— Ну а с тобой-то что делать? — тем временем смотритель переключил свое внимание на жмущегося к юбке Паулины кота. — Паршивец прав. Здесь тебе не место. Во всяком случае до приезда комиссии. А комиссия, по всей видимости, будет. О-хо-хо…
— Это не паршивец! — звонко возразила Паулина. — Это крысолов!
— Так-то так, — согласился смотритель. — Но ему здесь все равно не место!
— Я брать его к себе домой! — решительно заявила Паулина и наклонилась, чтобы взять кота на руки. Кот рвения не оценил и отмахнулся когтистой лапой. Паулина озадаченно уставилась на вспоротые митенки. Если бы не они, то вспоротыми оказались бы девичьи ладони.
— Я смочь это заштопать, — сообщила Паулина.
— Все еще желаете взять котика домой? — поинтересовался смотритель. — И, кстати, где ваш дом?
— Хотеть взять крысолов! Но мой дом далеко, — уныло призналась Паулина. — Здесь я живу у норрина Сольвейн.
— А норрина Сольвейн не будет против еще одного постояльца? — не отставал дотошный смотритель, с сочувствием глядя на Амму.
«Конечно, я против!» — хотела заявить Амма, но посмотрела в желтые с прозеленью глаза боевого кота и со вздохом произнесла:
— Конечно, я не против! Идемте, норр Кот! Я приглашаю вас к себе…
Кот фыркнул, тряхнул хвостом, после чего вздернул его вверх и с самым независимым видом потопал в сторону дома. Каким образом этот бродяжка узнал правильную дорогу, оставалось только догадываться. Амма переглянулась с Паулиной, и они пошли вслед за котом.
— А вот и завтрак! — пропела Трин, внося горку золотистых, пышущих жаром сырников.
— Мрям-ням-ня! — одобрил облезлый кот, которого Амма вчера зачем-то привела домой.
Трин ахнула. Черный разбойник вольготно расположился в центре застеленного кипенно-белой скатертью стола и нагло жрал сметану. Ту самую сметану, которая дожидалась сырников. Не дождалась!
А семья не дождалась завтрака. Где все? Трин завертела головой. Амма и Кая — понятно. Схватили по сэндвичу и убежали ни свет ни заря на работу. Каждая на свою. Кая — в отель, Амма — в свою конторку. Но остальные-то где? Где мальчики, где Кристоф и где эта блеклая бандитка?
В груди что-то защемило, стало трудно дышать, во рту пересохло, перед глазами замелькали темные мушки. В голове замельтешили предположения, одно страшнее другого. «Неужели началось?» — подумала Трин и стала оседать на пол, но полный осуждающего презрения взгляд кота и дружный задорный смех, донесшийся из сада, живо вернули ей бодрость духа.
Трин как была, с блюдом в руках, рванула к окну. Оставить без присмотра еще и сырники она не рискнула. Вот, сметану уже оставила. Хотя не без присмотра же! За сметаной должны были присматривать мужчины. Ну чисто теоретически. Не досмотрели. А от гостьи в этом вопросе вообще трудно ожидать помощи. Она и кот — два преступника в одном доме… Два сапога пара, рука руку моет и т.д., и т.п.
Занавеска то вздувалась пузырем, то опадала. Приоткрытая оконная створка поскрипывала. Картина перед Трин открылась вполне себе мирная, а местами и очаровательная.
