Последнее было адресовано нам и сопровождалось леденящим даже кончик моей косы взглядом. Профессор подхватил несколько листов со стола и вышел так же, как и вошел, быстрее ветра. В лаборатории повисла тишина. Мыши мерно двигались, а мы, не обращая на них больше никакого внимания, смотрели в спину эльфу. И пока он неторопливо доставал дневники и наши вчерашние записи с верхних полок, подбирали слова, с которых можно было бы начать беседу. Но как бы быстро ни шевелились наши губы в поисках правильных вопросов, ничего путного на ум не приходило.
Эльф, никого не замечая и мерно переворачивая страницы потрепанных дневников, сел за стол профессора. Несколько минут мы просто на него смотрели. Но когда он мимолетно поднял яркие зеленые глаза, резко занялись своими делами. В тихом шуршании, незатейливом бормотании и легком постукивании карандашей прошли долгие двадцать минут.
– Простите, – нарушил молчание эльф и встал, держа один из листов в руке. – Не могу разобрать кое-что, не поможете?
Он остановился рядом с Карлом и протянул ему записи. Маг небрежно посмотрел на лист, прекрасно понимая, чьи каракули ему показали. Вряд ли бы эльф стал спрашивать, если бы ему попались четкие и угловатые буквы Ильима или Карловы крупные и со всех сторон круглые, тем более если бы там были по-женски аккуратные знаки Лил.
Я уверенно взяла свои вчерашние наблюдения и углубилась в бисероподобные ровные строчки, где понять можно было только заглавные буквы в начале предложений.
– Второй абзац, – сказал эльф, становясь за моим плечом.
– «Темные глаза с поволокой блеснули и уставились в черную точку на крышке аквариума», – голосом печального актера прочитала я.
– У вас очень образный язык, – сказал он без доли иронии. – Но хотелось бы понять, что произошло с мышью?
– Умерла. Повторно. Видишь, после описательной части: «Одним словом, мышь приказала долго жить». – За нашим столом установилась хрустальная тишина, в которой громом прозвучал неуловимый смешок эльфа.
– Здесь очень скучно. А вчера мы просидели в лаборатории почти три часа, – как бы извиняясь за мою фантазию и отсутствие манер – в самом деле, я же тыкаю светлоликому эльфу, – жалобно проговорила Лил.
– Да, здесь и правда очень скучно, – печально подтвердил эльф и, забрав мои вчерашние записи, плавно двинулся к преподавательскому столу.
– Так, может быть, сыграем во что-нибудь? – Ребята задержали дыхание, не сводя алчущих взглядов с золотой косы, которая встрепенулась, когда эльф повернулся к нам.
– Во что?
– Да хотя бы в «Спасение прекрасной девы». – За столом подавились вздохами и в полнейшем недоумении уставились на меня. – Неужели никто из вас ее не знает? В деревнях в нее играют все. От совсем маленьких до совсем взрослых. Точно играли. Вспомните: великий воин, прекрасная дева, старая ведьма, ее прислужник и по совместительству тоже влюбленный в деву человек. Там еще прячут деву, потом бегают за ведьмой и ловят прислужника. А взрослые, когда находят деву, обычно требуют поцелуй.
Последнее я произнесла заговорщицким шепотом, чтобы подогреть интерес. Но никакого воодушевления мой рассказ не вызвал. Ильим и Карл с тоской смотрели на меня, а Лил, кажется, хотела убиться собственной печалью, так грустно и прерывисто вздыхала.
– Это должно быть интересно, попробуем? – с толикой скептического энтузиазма проговорил эльф.
– Ладно, но я буду великим воином, – сразу рубанул Карл.
