Зелёный король - страница 7

– Разве вы имеете право задавать мне такие вопросы? Только лишь потому, что вы американец и выиграли эту войну?

Таррас был ошеломлен и сбит с толку. Он был не в силах хотя бы как-то возразить этому странному юноше.

– Я не считаю, что меня победили Соединенные Штаты Америки, – продолжал Реб Климрод своим спокойным, отрешенным голосом. – Я действительно не считаю, что меня кто-то победил.

Взгляд его уперся в небольшой шкаф, где лежали кучи папок. Туда Таррас поставил несколько книг. «Он рассматривает книги!» – воскликнул про себя американец.

– Мы прибыли сюда в начале февраля, нас привезли из Бухенвальда. До Бухенвальда нас, мальчиков, было двадцать три. Пятерых сожгли в Бухенвальде, еще двое умерли по пути в Маутхаузен. Офицеры, которым мы служили в качестве женщин, застрелили их в грузовике. Они уже не могли идти, все время плакали и из-за выпавших зубов имели уродливый вид. Одному из этих мальчишек было девять лет, а второму немного больше, по-моему, одиннадцать. Офицеры ехали в легковой машине, а мы в кузове грузовика. Время от времени нас заставляли бежать за машинами с веревкой на шее, за которую они нас держали. Это делалось для того, чтобы у нас не было сил не только на побег, но даже на мысли о нем.

Юноша немного отодвинулся от стены. Он продолжал смотреть на книги в шкафу с каким-то гипнотическим напряжением. Но рассказ свой не прервал. В этот момент он напоминал учителя, который излагал урок, сосредоточив свое внимание на птице за окном. Говорил он по-прежнему отрешенно и безразлично к тому, о чем рассказывал.

– До Бухенвальда, куда мы прибыли накануне Нового года, некоторое время мы пробыли в Хемнице. А до Хемница мы были в лагере Гроссрозен. До Гроссрозена, это было летом, мы находились в лагере Плешев. Это в Польше, неподалеку от Кракова.

Реб совсем отошел от стены и стал медленно приближаться к шкафу.

– В Плешеве мы пробыли три месяца. Здесь почти все мальчики умерли от голода. Их фамилии мне неизвестны. До Плешева мы очень долго пробирались через леса… Нет, сначала мы были в Пшемысле… в общем, до и после мы шли очень долго. Мы шли из лагеря в Яновке. Я был здесь дважды: последний раз в мае прошлого года, а до этого еще раз в 1941 году. В это время мне было двенадцать с половиной…

Тарраса впечатлила странная манера рассказчика. Свои воспоминания он начал излагать с конца, словно перематывал пленку назад. Юноша сделал еще несколько шагов и встал прямо перед книгами, стоявшими за стеклом.

– Это ведь ваши книги.

– Да, мои.

– Второй раз в лагерь в Яновке я попал из Белжеца. Именно в Белжеце 17 июля 1942 года погибли моя мать Ханна Ицкович и сестра Мина. Их сожгли заживо, я видел, как они умирали. Разрешите мне открыть шкаф и потрогать книги.

– Да, конечно, – ответил Таррас. Американец был совершенно подавлен рассказом юноши, который продолжал говорить:

– Мине было девять лет, ее живой бросили в печь. Вторая моя сестра, Катарина, родилась в 1926 году. Она была старше меня на два года. Она погибла в железнодорожном вагоне. В этом вагоне были места на тридцать шесть человек, но туда затолкали сто двадцать или сто сорок, они лежали друг на друге до самого потолка. Пол вагона был засыпан негашеной известью. Катарина попала в вагон в числе первых. Когда вагон был забит людьми до отказа, они заперли двери, а вагон отогнали на запасный путь. Целую неделю он стоял на солнце.