Люди, не скрывая разочарования, стали расступаться.
«Вот ведь показушница», – подумала О’Фаррелл, тоже направившись к выходу. Вилла в таверне не оказалось. Однако гадалка вдруг замерла у самого выхода и, не поворачиваясь, указала пальцем в дальний угол заведения. Все обернулись. Там было темно, но Лилит всё же разглядела знакомый силуэт.
– Пожалуй, я всё же ненадолго задержусь. Отчего-то мне очень захотелось прочесть твою судьбу, мальчик. – Она развернулась, заставляя толпу снова изменить положение. – Может, подойдёшь ко мне? Или тоже боишься?
Силуэт дрогнул. На свет появилось худое мальчишеское лицо Вилла. «Значит, прятался от меня», – раздражённо подумала Лилит. Ему, похоже, всё равно, что мать им потом жизни не даст.
– И вовсе я не боюсь, – Вилл вышел вперёд и присел рядом с женщиной.
Хозяйка уже успела куда-то исчезнуть. А вот зрителей только прибавилось. Теперь все молчали. В тишине было слышно, как звенят браслеты на руках женщины. Лилит теребила подол юбки, думая, как теперь быстро и без происшествий увести отсюда брата. Она прокрутила в голове слова Имира и городские сплетни, и поняла, что ничем хорошим ситуация не закончится. Но ведь и её семье конфликт с гадалкой мог выйти боком. От такой чего угодно можно ждать.
– Что ж, и как же тебя зовут?
Мало кто мог себе позволить обращаться в такой манере к дворянскому сыну. Вилл выпрямил спину и, посмотрев гадалке в глаза, с легким надрывом произнес:
– А вы сами мне не скажете?
– Милый чертёнок, – словно бы случайно произнесла вслух южанка. – Видения не называют имён. Я читаю людское время: вижу его образы, слышу голос. Заинтересован?
Вопрос не имел смысла. Лилит с другого конца таверны видела, как у брата заблестели глаза. Да будь его воля, он тут же бросил бы всё и уехал с этой проходимкой, куда глаза глядят. Лилит осторожно протиснулась вперёд, пока плотное людское кольцо окончательно не сомкнулось. Она постаралась незаметно для остальных привлечь внимание Вилла, но тот даже не взглянул на сестру.
У них будут большие неприятности. Даже исключая наказание матери, сложно оценить, какой вред нанесёт общение детей аристократов с гадалкой. Очернить дворянское имя можно, даже не имея повода, а тут такая благодатная тема для сплетен. Нужно было всё это прекратить, но Лилит не могла двинуться с места, горло словно что-то сдавило. Тяжелый запах чужих тел мешал думать.
– Ну и отлично. Раз никто здесь не против, заглянем немного в твое будущее. Надеюсь, твои родители потом не объявят на меня охоту? – беглый взгляд в сторону. О’Фаррелл показалось, что женщина смотрит прямо на неё.
– Да они и не узнают, – заверил Вилл, не отводя глаз от южанки.
– Самонадеянное заявление на глазах такой толпы, – женщина усмехнулась и закинула ногу на ногу, обнажив часть бедра.
Затем последовал ещё один приводящий в ужас взгляд. Все сделали шаг назад. Лилит инстинктивно повторила движение за окружающими. Кто-то в задних рядах уронил кружку с выпивкой, и дышать стало совсем нечем.
– Уверен, никто им не скажет.
Всеобщее молчание было тому подтверждением. Гадалка придвинулась ближе и накрыла ладони Вилла своими. Закрыв глаза, она с минуту сидела, не двигаясь. Наплыв людей спал, внутрь больше никого не пускали. Двое крепких мужчин подпирали собой дверь. Кто-то прижался спиной к окнам, закрывая зевакам снаружи обзор. Внутри стало неуютно темно, но никто не решился зажечь свечи.
