Мама и дед писали ему, что Острова он уже больше не увидит, а их найдет в новом доме, в Кузьминках, про которые в то время только начинали узнавать москвичи, как и о Черемушках, да и других районах массового жилищного строительства, что начал Хрущев.
Метро в новые спальные районы тогда еще только проектировалось, и Виктор добирался до Кузьминок автобусом. Когда ехали по Волгоградскому проспекту, повсюду были видны следы большого строительства. Вокруг работали бульдозеры, экскаваторы, шли по дорогам самосвалы и цементовозы, поднимался лес подъемных кранов.
Выйдя на указанной в письме матери остановке, Виктор оказался в уже отстроенном квартале. Ряды одинаковых пятиэтажек изредка перемежались девятиэтажными домами, которые казались очень высокими. Номеров домов и названий улиц было не видно. Тротуары и дороги между домами были размечены, но покрыты асфальтом только местами.
Но около домов уже были разбиты газоны, играли дети, а у подъездов на самодельных лавочках сидели мамы и бабушки. Вот их и расспрашивая, Виктор через некоторое время вышел к нужному ему дому.
Не без внутреннего трепета позвонил Виктор в дверь квартиры матери. Два года не виделись. Как там она? Дверь распахнулась, и на пороге показалась мама. Такая же, как и была. Может быть, только взгляд стал чуть строже. Так и должно быть. Она ведь теперь директор большой новой школы. Да и лет ей еще не много, пятидесяти не будет, сообразил Виктор.
Дед тоже выглядел неплохо для своих семидесяти. Только около года назад он ушел на пенсию. Это когда завод закрыли, и они переехали сюда, в эту новостройку.
Ну, как водится в таких случаях, пошли расспросы, рассказы, не обошлось и без слез. Но это, конечно, мама. Вспоминали Остров, соседей, не могли не вспомнить и про Чистые пруды, где семья Бранниковых жила до войны. Виктор рассказал про службу в армии, про медаль, что висела у него на груди. Мама показала свою новую школу, которая должна была открыться осенью. Ее было видно из окна. Рядом с ней достраивался детский сад.
Из окна было видно и еще одно высокое здание более старой постройки. Дед указал на него.
– Там какой-то большой научный институт находится, – сказал он, – придешь из армии, можешь туда на работу устроиться.
Как в воду глядел. Действительно, именно туда через год вышел на работу Виктор.
А потом, как это бывает при встрече после долгой разлуки даже с очень близкими людьми, разговор иссяк. Дед ушел к себе, в свою однокомнатную квартирку в этом доме, а Виктора мама отправила отдыхать с дороги.
В последующие пару дней Виктор что-то делал по дому, а потом начал маяться от безделья. В один из дней он съездил в гости к полковнику. Тот его приглашал и даже очень настоятельно. Позвонил предварительно, конечно. Тот его встретил, как родного. Посмотрел на медаль, поздравил с наградой, сказал, что по заслугам получена. Потом усадил пить чай, и по ходу разговора оказалось, что полковник, уже и не полковник вовсе, а генерал-майор. И нужен генералу водитель. Виктор согласился.
Когда Виктор вернулся на заставу, на него уже вызов из Москвы пришел. Только с неделю там и пробыл. Дважды за это время ходил в наряд на охрану границы. Как теперь бы сказали, мастер-класс молодым бойцам давал. Скалу, на которой бой принимал, им показывал. Ее теперь на заставе скалой Бранникова называли. Сколько времени это название потом помнили, теперь уже неизвестно.
