Земля – лишь ферма - страница 30

– Что, правдолюбец, хватит с тебя? Осознал свои прегрешения? – приподняв мою голову за подбородок, спросил Шакалов.

Я посмотрел ему в глаза и устало кивнул.

– Вот и ладненько. Теперь можно и о твоем будущем поговорить, сынок. О твоем красивом и обеспеченном будущем. Если ты, конечно, захочешь его таковым сделать, приняв мое предложение. Если же откажешься, то отпустим на все четыре стороны. Но тогда ты так и останешься нищим, убогим лошком.

– О чем это вы? – прокряхтел я.

– Ты парень с мозгами, да еще и с кулаками. Мне такие позарез нужны.

– Работу предлагаете?

– Работу? Нет. Я предлагаю тебе стать членом очень могущественной семьи, в которой принято горой стоять друг за друга.

– Не думал, что у вас все так устроено. По-братски, по-семейному…

– Что, заинтересовался?

– Есть немного.

– Тогда сейчас заинтересуешься еще больше. – Шакалов ухмыльнулся и обменялся взглядом с Танком. – Если примешь мое предложение, то со временем будешь иметь все, что пожелаешь. Кучу денег, шикарные квартиры, навороченные тачки, девочек на любой вкус. Своих ребяток я не обижаю. Правда, Танк?

– Правда, Вениаминович.

– Теперь понимаешь, какое будущее я тебе предлагаю?

– Понимаю, – вместе с кашлем выдавил я.

– Только оставь свои дурацкие принципы тем самым рабам, которых ты так упорно защищал. Пойми, им наплевать на тебя. И при первой же возможности они продадут твою шкуру за копейки. Поэтому и ты на них наплюй. Слышишь, наплюй.

– Думаю, смогу.

– Молодец!

– Предложение, конечно, заманчивое, но…

– Какие могут быть «но»? Только «да»!

– Но если что-то пойдет не так, вы опять меня в это чудное местечко на экскурсию привезете?

– Вот что я тебе скажу, сынок. Можешь считать это предупреждением и напутствием одновременно. Для меня в моих людях главное – верность. Будешь преданным мне, и я за тебя любого в порошок сотру, а предашь – сдохнешь в муках. Вот и все условия. По-моему, вполне справедливые.

– Я понял. Я с вами.

– Ай, какой молодец, порадовал старика! Давид, развяжи его побыстрее, а то паренек уже измучился весь.

С довольным лицом тот за считаные минуты выполнил просьбу. Я размял кисти и попытался привстать, но, схватившись за ребра, снова рухнул на стул и прокашлялся.

– Ничего-ничего, мои лекари тебя быстро на ноги поставят. А сейчас ты должен доказать свою верность, – положив ладонь на мое плечо, заявил Шакалов.

– В смысле?

– Танк, а где это Хомяк бродит? Разве он не должен быть рядом с нами, а? Что за неуважение?! Будь добр, найди этого лоботряса и приведи сюда!

Танк искал недолго. С улицы раздался хлопок, затем стоны толстяка, а после и выразительный бас Танка. Его полуминутная воспитательная речь в основном состояла из слов ненормативной лексики и хорошо передавала личную неприязнь как к самому Хомяку, так и к людям, посмевшим произвести его на свет. Как нагадившего котенка, Танк за шиворот втянул Хомяка в гараж.

Шакалов разразился хохотом и некоторое время не мог успокоиться. Когда же наконец успокоился, он оставил на лице ехидную улыбку и с проскакивающими смешками воскликнул:

– Ух ты, какие люди! Его светлость грызун собственной персоной! Ну что, теперь с тобой разберемся?!

– Алексей Вениаминович, умоляю вас, поверьте. Я его почти не трогал, только… – испуганно поглядывая то на меня, то на шефа, промямлил Хомяк.

– Ты что несешь, дурень?!

– Я, я, я…

– Да ты, ты! Забыл уже, из какой помойной ямы я тебя вытащил?! Мы тебя обогрели, откормили, в семью приняли, в люди вывели, а ты чем отплатил, иуда?!