Рита, – Зачем? Если такая память будет мешать тебе – жить новой и полной жизнью?
Антон, – Если её не будет во мне, значит, я буду кем-то другим. Я не хочу. Только благодаря тем событиям на Троле, я и стал тем, кем я являюсь сейчас. И возвращаться в прежний наивный инфантилизм я не хочу.
Рита,– Тебе будет трудно жить с таким грузом в твоей сознательной активной памяти.
Антон, – Нет. Мне не трудно, мне необходимо жить с моей, какая она ни будь, памятью. Перезагрузка сделает меня биороботом.
Рита, – Твоя активная память всё равно сбросит лишние страдания в подсознание. Только процесс очищения займёт долгое время. Ты всё равно забудешь её. Но это будет стоить тебе больших нейро – энергетических затрат.
Антон, – Нет! Я не хочу ничего забывать. И её не хочу терять повторно, уже в своей памяти. А эти, как вы говорите, страдания, самая большая ценность для меня. Я всё хочу оставить, как есть.
Самый закрытый человек из состава экспедиции, прибывшей с планеты Трол
Рита, – Арсений, ты не считаешь, что Антон Соболев очень наивный человек? Такое чувство, что он большой ребёнок. Он же был твоим младшим коллегой.
Арсений,– Нет. Не считаю. Антон – чистый и доверчивый парень, но мужественный и чрезвычайно выносливый. А поскольку он переживает на данный момент глубокую личную трагедию, не хочу я его обсуждать.
Рита, – А что ты можешь рассказать о своих взаимоотношениях с Вендом?
Арсений, – У меня не было с ним никаких особых взаимоотношений. Мы работали в разных уровнях планеты, если можно так выразиться. Да и не общались, по сути-то. Когда-то в самом начале если, да и то поверхностно и настолько редко, что я даже не помню, о чём вообще мы говорили. Если кто-то уже сообщил, что я его не любил, а ты решила, что уж тут-то я вывалю на его голову всю мыслимую и немыслимую сорную чепуху, то это не про меня. Рудольф необычный человек, так я считаю, хотя внутренне он не всегда был идеально сбалансирован, как было свойственно Разумову Рудольфу Горациевичу. Так ведь Венд был и моложе гораздо Разумова, менее опытен. Всю науку управления постигал на месте, и я считаю, что справлялся, что дисциплина была на высоте, как и сама жизнь коллектива в целом дружной и слаженной.
Ну, а если и были какие-то эпизодические происшествия, они как-то разрешались, – мы были там всё же не роботы, а живые люди. И все они были разные, в основном молодые и уже успевшие споткнуться там, откуда их и высылали на Трол. Венда любили и не бузили. А Рудольф чётко вписался в тот алгоритм, который был сформирован предшествующими ГОРами, вследствие чего система не пошла вразнос, как оно бывает в иных космических и удалённых колониях, когда один ГОР сменяет другого.
Я никогда не претендовал на роль его друга, хотя если быть честным до конца, вначале я хотел общения с ним не только служебного. Можно так сказать, что он игнорировал меня, а я отвечал ему тем же, а чтобы умышленно в силу неприязни мы избегали один другого – этого не было. Не знаю, почему многие так считали. Меня уже не впервые спрашивают о наших неприязненных отношениях. Не было ничего подобного. Напротив, Рудольф иногда и выручал меня, когда была в том необходимость. Он вообще был справедливым и надёжным, если что…
Рита, – Если что?
Апсений, – Да мало ли чего там происходило. Прожить столько лет в сложных условиях вдали от Родины невозможно без сплочённости, личной открытости, а у нас там в этом смысле всё было в порядке. Никто там не утратил своей человечности, никто не пошёл вразнос или кубарем под откос, что называется. И заслуга Рудольфа одна из основных, так я считаю.
