Земля в иллюминаторе - страница 8

– Кто это вас так… – спросила она и даже протянула к незнакомцу руку, чтобы ободряюще прикоснуться к его плечу.

– Тебе какое дело? – злобно огрызнулся он и почему-то икнул.

– Грубиян, – оскорбленно фыркнула Раиса и прошла обратно на свое место.

– С нами он так же обошелся, – посочувствовал ей симпатичный «летчик». – Кстати, я – Павел, а это Эмилия. – Он показал на свою спутницу. – Мы тут обсудили и думаем, что вы здесь не случайно. Вы новенькая в отряде? Вам сказали, зачем вас привезли?

– Нет, я вообще не понимаю, где… – начала Рая, но дверь открылась, из нее вышел рыжий мужчина в строгом черном костюме, окинул всех взглядом, потом показал пальцем на Раю и сказал: – Ты, заходи.

Затем всмотрелся в коридор.

– Одинцов, ты тоже.

«Летчик» Павел недоуменно поднялся с места.

– А мы?..

– А вы… ожидайте, – приказал рыжий, впустил приглашенных в «Зал заседаний» и захлопнул дверь.

***

Ларион Александрович Теккин перечитывал дорожную карту подготовки запуска. По всем расчетам выходило, что они успевают самое быстрое – к первому марта. Монтаж электроцепей, их проверка, настройка автоматики, выходной контроль… Даже если работать в три смены, то выходило никак не раньше начала весны. Им не хватало каких-то двух недель… Но доктор Канатова однозначно заявила: либо середина февраля, либо только во второй половине марта.

Теккин покрутил замусоленный карандаш, оторвался от чертежа с разрезом третьей ступени корабля и протянул руку к телефону. Набрал короткий номер.

– Мария Зиновьевна, это Теккин. Доброе утро. Не ложились? И я тоже. Есть вопрос.

– Слушаю, Ларион Саныч… – ответил бойкий голос на том конце провода.

– Нельзя ли сдвинуть срок этой, как ее… эволюции?

– Овуляции.

– Ага, ее, буквально на пару недель? Раньше ну никак не успеваем.

– Ларион Саныч, – строго ответила женщина в телефоне. – Сдвинуть срок можно только у пятилетнего плана. В физиологии все работает иначе. По приказу дети не рождаются. И чем скорее там, наверху, поймут это, тем быстрее перестанут играть в глупости.

– Но насчет середины февраля – вы ручаетесь?

– Йося говорит, что дает свой последний зуб на то, что у нее будет середина цикла в период с пятнадцатого по семнадцатое число. Он никогда еще не видел таких результатов. Ее наблюдали полгода во время эксперимента у эндокринологов. Анализировали гормоны, в том числе и лютеинизирующий. Она как автомат, день в день. И уровень прям такой как нужно. А с этим вашим Одинцовым они просто идеальная пара. Он натуральный ходячий монстр, я как увидела, так ахнула: более пятидесяти миллионов головастиков на один миллилитр, подвижность – шестьдесят процентов. Такой способен оплодотворить и мумию Нефертити.

– Мумию мы посылать в космос не будем. Спасибо за консультацию, – вздохнул Теккин.

– И вот что еще, Ларион Саныч. Если хотите знать мое мнение. Судьбы людей – это вам не игрушки. Одинцов тип еще тот, а вот девушка… Она хорошая, честная. Вы готовы использовать ее тело ради очередной партийной идеи? Она же не робот, а человек. Ребенок – это ведь на всю жизнь. И неизвестно еще, каким он родится, – а его нельзя будет выбросить как результат неудачного эксперимента. Мой совет – сделайте так, чтобы полет не состоялся. Я уже жалею, что подсказала вам выбирать тех, у кого хорошее репродуктивное здоровье. Надо было поступать по совести, и черт с ней, с наукой.

В трубке раздались короткие гудки. Теккин вернулся к чертежам. Взглянул на календарь. До запуска оставался месяц. Вопросы совести… Если решать их, то точно не успеем. Не пошлют этих – так найдут других. Если что он и может сделать, так это обеспечить их взлет и посадку. А остальное… Пусть делает природа. Надо было каким-то образом отвоевать эти две недели. Ларион Александрович помотал головой из стороны в сторону, разминая шею. На стене справа висели чертежи военного модуля «Заря», который находился в стадии разработки. В голове Теккина что-то щелкнуло, он замер, а потом кинулся к телефону.