Лиза вздохнула. Ей было уже шестнадцать лет, а Настоящей Любовью и не пахло.
– Лизка, – в комнату просунулась лохматая Васькина голова. – Маманя ужинать зовёт. Чего это на тебе? – он принялся разглядывать новый наряд сестры. – Вот это батя тебе наподдаст! Пойду место занимать в первом ряду, – захихикал Вася и скрылся за дверью.
– Кыш! – Лиза запустила в брата подушкой. Что он понимает в современной моде?
Она встала, ещё немного покрутилась перед зеркалом. Ну и что такого? Папаня же сам штаны носит, почему Лизе нельзя? Кто придумал, что мужчинам можно, а женщинам нельзя? Что он вообще понимал в моде и удобстве?
Лиза спустилась в столовую. На столе уже была разложена скатерть-самобранка. Вечернее меню предлагало кашу пшённую с мясом, овощные салаты двух видов, сырники со сметаной, напиток ягодный. Самобранки имели один существенный недостаток: меню у каждой скатерти было предустановлено. И если бы семья хотела молочную рисовую кашу, то пришлось бы расстилать другую скатерть. Были самобранки для обедов с горячими щами, борщом на сале или ухой, сытным вторым блюдом, множеством закусок и киселём. Были самобранки праздничные, с изобилием сложных блюд. Были длинные свадебные скатерти, которые хранили в рулонах и одалживали родне. Были десертные скатерти, которые расстилали для посиделок с подружками. Такие скатерти украшались яркими цветами и узорной вышивкой. Любаня выписала самобранку с заморской едой, чтобы порадовать семейство экзотикой. Разбегающуюся со стола пищу ловили всей семьёй и больше ту скатерть не расстилали. Иногда, где-то под полом, ещё шуршало какое-то сбежавшее блюдо, но разбирать полы Фёдор не хотел. Ну невечное же оно. Пошуршит и перестанет. Ещё можно купить салфетку для перекуса или одинокого завтрака. Вам предоставлялась чашка кофе (какао или чая), маленькая булочка или бутерброд.
Лиза вошла в столовую и остановилась. Она чувствовала себя сказочной красавицей и готова была величественно принимать восторги. Рассевшееся за столом семейство уставилось на неё. Васька зажал рот руками, чтобы не рассмеяться и не вызвать огонь отцовского негодования на себя. Фёдор медленно закипал.
– Это что на тебе? – громыхнул он, сжимая в руке ложку.
– А что такого? – перешла в оборону Лиза.
– Немедленно сними! И чтобы я тебя в таком виде больше не видел! – Фёдор стукнул ложкой по столу.
– Почему?
– Потому что это – пижама, – спокойно вступила в разговор Любаня, намазывая толстый слой сметаны на сырник. – А в пижаме не принято являться к столу.
– Как пижама? – растерялась Лиза. – Там не было написано, что это пижама. Вот, – она подвернула край рубахи и прочитала на бирке под забавными символами, служившими далёкому народу буквами: – «Костюм женьський из ледяного шёлка можно носить снаружи брюки с длинными рукавами».
– Лиза, это пижама. Иди переоденься, – спокойным тоном сказала мать.
Любаня не понимала, почему злится Фёдор. Молодым разве не был? Сам же подглядывал, как Любаня в девичестве с другими кикиморами совершенно голая танцевала при луне на летнее солнцестояние. И никак этот факт его чувства не задел. То есть, конечно, задел, но совсем другие. В Лизке кровь молодая бурлит, ей хочется восторгов и обожания. Хочется быть самой красивой. Чего в этом плохого?
Лиза развернулась и выбежала из столовой. Её душили слёзы. Ну вот от мамы она никак такого не ожидала! Любаня была первой модницей на деревне. Это она первая обрезала волосы на городской манер. Она единственная из деревенских женщин имела свой бизнес. Её платья были на ладонь короче общепринятой длины и никаких рюшечек и красных крестиков на них не было. Деревенские бабы шептались и качали головами, глядя на Любаню. Лиза надеялась, что мать встанет на её защиту и они вместе закажут такой же костюм и для неё. А это, оказывается, пижама?
