На ночь сторожу крепкую выставили – и в лесу, и вокруг шатров, и у стругов. Костры затушили, чтоб без надобности в ночи не отсвечивали. Первая ночевка спокойно прошла, и вторая, и третья, а вот на четвертую кое-что приключилося. Начать с того, что Иван долго не ложился, сперва сидел у костра, отца Амвросия слушал – тот про Давида с Голиафом рассказывал, казакам интересно было.
Особенно Михейко недоверчиво щурился:
– Это ж надо же! Вьюнош с великаном одною пращой справился? А ну-ко, меня тако возьмешь?
– А ты лоб-то подставь, Ослопе! – смеялись казаки. – А мы долбанем камнем.
Потом, как стемнело совсем, разошлися спать, Иван же у реки стоял, поджидал кареглазую Настю: та всегда перед сном умывалась да ноги полоскала – это в ледяной-то водице!
Вот и сейчас пришла, сапожки сбросила, задрала подол:
– Ай!
– Что, холодно? – выйдя из-за кусточка, засмеялся атаман.
Девчонка вздрогнула, обернулась… и улыбнулась расслабленно:
– А я тебя по голосу узнала, ага!
– Чего ж тогда дрожишь-то?
– Кто дрожит? Я?
– Ты, ты, а то кто же?
Иван подошел поближе, в воду шагнул, взял Настю за руку:
– Вот видишь, ладонь-то совсем холодная. Словно лед. Дай-ко, согрею…
Поднял девичью узкенькую ладошку к губам, согрел дыханьем… И – взглядом с очами карими встретившись – поцеловал девушку в губы… Долго, долго целовал… или это Настя сама – долго-долго…
У обоих сердца бились так, что, казалось, слышно было на весь лес, на всю реку, аж до самого студеного моря.
– Приходи в мой шатер сегодня, – едва уняв волнение, прошептал Иван.
Девушка отстранилась, отпрянула:
– Нет!
– А я слыхал, кое-кто из подружек твоих с казаками милуется, – совсем по-детски обиделся молодой человек. – С Кольшей Огневым ваша рыженькая…
– Да пусть хоть с кем! – гневно бросила девушка. – А я до свадьбы – не буду! Или хочешь силком меня взять… что смеешься-то?! Или я что смешное молвила?
– Просто замуж за меня попросилась, – негромко расхохотался атаман.
– Я… попросилась?! Когда это?
– Да вот только что. Сказала: до свадьбы – ни-ни! Вот я и думаю – брать тебя в жены аль нет?
– Что?!
– Да ладно, ладно, шучу я… – Иван протянул руку. – Ну что – мир? Без обид?
– Без обид, – успокоилась Настя. – А рыженькая наша, Авраама, ежели хочешь знать, с Кольшей едва встречаться начали… как вот мы… ой…
Вот и проговорилась! Атаман хотел было еще пошутить, да не стал, к чему обижать девчонку? Тем более ту, от одного вида которой, от волос разлохмаченных, от приоткрытых губ, от очей, с золотистыми чертиками, карих, – так и свербило сердце!
– Я тебя провожу… до шатра. Коли разрешишь, – глянув в ночное небо, шепотом попросил Иван. – Заодно караулы проверю.
Девчонка фыркнула:
– Так ты меня пойдешь провожать или караулы проверить?
– Так одно другому не ме… ой!
Оба разом расхохотались, а потом еще какое-то время сидели на бережку, на старой коряге, смотрели на отражавшийся в темной воде месяц. Настя тихонько рассказывала про свою прошлую жизнь – про град Усолье на Каме-реке, про то, как хаживали на Ивана Купалу с девками на луга: валялись в траве, прыгали через костер, гадали.
– Ох, грехи наши тяжкие! – посмеивался атаман. – Слышал бы отче Амвросий!
– А что? Чего мы плохого делали?
– Беса тешили, ага! Ох, он бы те объяснил… да только не сможет.
– Почему же не сможет?
– Так я ж ему не скажу, чудо!
– Хо! А почему ты меня чудом назвал?
– Так ты и есть – чудо… Ну-ко, мне в глаза посмотри…
