Нотариус, солидная дама лет пятидесяти в строгом черном платье и в очках с черной оправой, ни к кому жалостью не прониклась. Она сразу поняла, что сделка будет непростой, вздохнула и распечатала договор купли-продажи на двух языках – кярманском и русском. Лилит углубилась в чтение. Но сосредоточиться ей не удалось: раздался возмущенный вопль дяди Джафара:
– Зачем вы все это мне дали, я же неграмотный! Я не умею читать ни по-кярмански, ни по-русски, ни по-каковски!
Воцарилось общее молчание. Нотариус и юрист на всякий случай посмотрели на календарь, чтобы проверить, какой нынче год и век. Согласно календарю, на дворе стояло начало двадцать первого века, эпохи, когда в Кярманистане была поголовная грамотность.
Дядя Джафар отшвырнул договор со словами:
– Я не знаю, что вы тут для нее понаписали, она платит за сделку, а значит, тут все в ее пользу написано! Я ничего себе в ущерб не подпишу!
Тетя Гуля согласно кивнула.
Нателла осторожно поманила пальцем Лилит Ханум, и они вышли за дверь кабинета нотариуса.
– В чем дело? – спросила Нателла. – Они расхотели продавать дом?
– Не думаю, – ответила Лилит. – Я подозреваю, что у них легкая паранойка. Они мне не доверяют и почему-то уверены, что я их обману.
– А этому есть какая-то причина? – осторожно осведомилась Нателла. – Мы же составили договор с учетом их пожеланий…
– Дело в том, что наши народы… мнээээ… несколько друг друга недолюбливают. Я бы даже сказала, враждуют.
– И давно это у вас?
– Последние три тысячи лет как минимум.
– То есть за сегодня договориться не получится?
– Что значит – «не получится»? Главное – не поддаваться на манипуляции. Все подпишут как миленькие, но нервы помотают. Надо предусмотреть любые ситуации. И да, с учетом открывшихся обстоятельств я прошу, чтобы в договоре был указан перечень всего, что продавцы оставляют мне внутри дома, включая печку, камин, обе ванны и оба унитаза и раковины.
– Мне кажется, вы им тоже не очень-то доверяете. Впрочем, как бы это ни было смешно, но я готова указать все это в новой версии договора.
Они вернулись в кабинет, где нотариус увещевала дядю Джафара и тетю Гулю на предмет того, что без договора они ну никак не получат свои деньги.
– А наличными можно получить? – спрашивал дядя Джафар.
– Нет, только переводом на банковский счет, – видимо, уже не в первый раз объясняла нотариус.
– У меня чемодан есть, туда все купюры поместятся, – настаивал дядя Джафар. – В девяностые со мной только так расплачивались.
– Сейчас не девяностые, – тоном доброй няни разъясняла нотариус. – Сейчас по закону вы можете получить деньги только переводом со счета на счет. Это займет одну минуту.
– Но это же не настоящие деньги, не бумажные! А вдруг она, – он ткнул узловатым пальцем в показавшийся в дверях силуэт Лилит Ханум, – нас обманет?!
– А мы, – все тем же добрым голосом успокоила его нотариус, – не дадим ей вас обмануть! – И подмигнула Лилит.
– Она вас всех тут подкупила, – обреченно вздохнул дядя Джафар.
– Ну, что решили в итоге? – спросила нотариуса встревоженная Нателла.
– Решили, что я зачитаю договор обеим сторонам на русском языке, а потом обе стороны подпишут. Вы ведь сможете написать свое имя?
– Попробую, – проворчал дядя Джафар.
Имя свое он все же нацарапал. Как этот человек смог построить дом, пройдя несколько стадий согласования в мэрии, как общался с архитектором и утверждал его проект, как он оплачивал счета за свет, газ и воду, как пользовался Интернетом – все это так и осталось тайной. Пожилые супруги согласились с тем, что в договор были внесены все перечисленные Лилит предметы, оставляемые в доме, включая кровать и сантехнику.
