– Почему вонючим?
– Потом сами унюхаете. Лопаты и рукавицы пришлю. Вам, наверное, потребуются тросы, спросите у Павла, он подскажет, где взять. Бригадир, завтра к восьми ко мне на развод и так каждый день с докладом.
Прораб уехал, а Степанычи пошли в указанный дом. Деревенский дом стоял на краю. В доме оставалась мебель, постель.
– Забыли мы про белье сказать, на чем будем спать?
– Разберемся, дождемся Вонючего – успокоил шабашников их командир.
Местность в этом районе была холмистая и между холмами понаделали плотин. Образовался целый каскад прудов, где из одного пруда вытекал ручеек и наполнял другой. Во время весеннего половодья ручейки и стоки плотин превращались в бурные потоки, снося все на своем пути, размывая откосы и берега.
Часа через два притащился гусеничный трактор с Павлом за рычагами. Высокий, жилистый мужик, какие бывают только на селе, обожженный солнцем и ветром, худощавый со впалыми щеками. Но он был не старый, лет пятьдесят, не больше. Почему его прозвали вонючим, шабашники унюхали, как только он подошел. От него и от трактора за версту несло навозом и гнилью. Дело в том, что на своем ДТ он топтал силосные ямы, двигал навозные кучи и естественно сам был по самые уши в дерьме, как и его трактор. Он сам рассказывал, что в магазине он никогда не стоит в очереди, его умаляют купить, что нужно, вне очереди. Павел сразу взял быка за рога.
– Меня прислали работать с вами постоянно. У меня отличная машина-зверь, но я должен в обед, за ваш счет, обязательно принимать стакан водки, а то машина сломается.
– С завтрашнего дня – сказал Степанов, хотя у него в рюкзаке на всякий пожарный была припрятана бутылка водки.
– Я не жлоб – сказал Павел, сегодня я угощаю. Он полез в трактор и вытащил из-под сиденья две бутылки самогона. Степанов достал свою водку.
Самодельное пойло было злым и противным. Выпили за удачное начало, за здоровье и за последний раз. Закусили тем, что нашлось у всех и у Павла. Поговорили с Павлом о тросах, продуктах, о том о сем.
Вечером на газоне, сам за рулем приехал Марков. Привез одеяла, подушки и простыни. Павел, оставил трактор и уехал с Маркиным домой. Степанычи соорудили нары из подручных материалов. Инструменты – топорик, пила небольшая, молоток, гвозди они привезли с собой. Ехали не на прогулку.
На следующий день, рано утром, еще не было и семи часов Степанов отправился на развод к прорабу. Три километра не ближний свет, но для шабашника сто верст не крюк. На пол пути ему повстречался бортовой газик. С ним ехал Павел и прораб.
– Садись Степаныч – пригласил в машину прораб. Я вам уже говорил, что вы должны делать, какие будут вопросы? Около вас я стоять не буду. Так что трудитесь без меня.
С машины сгрузили лопаты, тросы, ломы и рукавицы и машина уехала.
Две недели пять инженеров института Прикладной физики, с семи часов утра до одиннадцати вечера с небольшими перерывами на обед, вытаскивали плиты с откосов, ровняли грунт и подсыпали песок или гравий. Предварительно плиты приходилось откапывать, иначе, шестнадцамимиллиметровые стальные тросы рвались как нитки. Трос заводили под плиту, или цепляли за ушки и Павел тащил их своим грязным трактором. Работал он классно. Лишний раз не дергал, аккуратно натягивал трос и потом уже взревев трактором вырывал очередную плиту. Тем не менее тросы рвались и приходилось снова завязывать самозатягивающиеся петли, которые научил шабашников делать Павел. Ежедневно в обед он принимал дозу. Граненый стакан, наполненный в накат, который подставлял ему Степанов. Для этого в тумбочке, в доме, всегда стояла батарея бутылок с водкой. Через две недели адского труда стала сказываться усталость. Сам Степанов, не сложенный гигантом, усталости не ощущал, а вот Преображенский явно сдал. Вечером Павел обычно уходил домой, но иногда оставался. Степанов изредка баловал его. Подносил лишний стакан, если Павлу сильно доставалось за день. Сидеть целый день в пышущем жаром тракторе и двигать без конца рычагами – туда, сюда, удовольствие не большое.
