Он молчал. Я тоже. Гнетущая тишина повисла между нами. Каждый думал о чём-то своём. О наболевшем. И ведь, по сути, Богдан был мне когда-то близок, как друг. Очень давно, но всё же, в той, казалось, уже теперь совершенно другой жизни.
До сводничества.
До нашего брака.
Я ему доверяла.
— Натка, я не могу без тебя. Родная, мы…
— Нет, Богдан, даже не начинай. Нет никаких «мы». До бесконечности это продолжаться не сможет. Нас всё равно разведут.
— Тогда, любимая, — последовала пауза, сопровождаемая тяжёлым вздохом, — у нас проблемы.
— Я не понимаю, о чём ты? — спросила, внутренне напрягаясь. Практически воочию перед глазами встала его жёсткая ухмылка, и я передёрнула плечами, ощутив холод.
— Деньги.
— Я ни на что не претендую, оставь всё себе.
— Господи! Натка, ты такая наивная? — Злой смех Богдана больно резанул по ушам, вызывая дрожь. — Я говорю о деньгах, которые моя семья практически подарила твоему отцу, да, на определённых условиях, но всё же! А не о тех копейках, что мы с тобой нажили совместно. И под семьёй я подразумеваю своих родителей. Именно мой отец вложился в клинику, когда она загибалась.
— А какое отношение ваши финансовые вопросы с моим отцом имеют ко мне и нашему разводу?
— Очень простое. Павел Борисович заявил, что если разводу быть, то не видать мне клиники как своих ушей. Раз я не смог справиться с собственной женой, то какой из меня управляющий. А туда вливания были немалые. Сама понимаешь, к чему это приведёт.
— Так ты из-за этого хочешь меня вернуть? — Фраза прозвучала скорее как констатация факта, чем вопрос.
— Ты совсем ду… — рявкнул Богдан, обрывая себя на полуслове. — Вернуть я тебя хочу, потому что люблю и всегда любил, но ты ведь этого не видишь!
— Странное у тебя понятие о любви, дорогой, — с сарказмом парировала я, никак не среагировав на агрессию с его стороны, мысли были заняты финансовым вопросом.
— И что же в нём такого удивительного?
— Мои чувства ты в расчёт не берёшь, носишься только со своими. Ты себя послушай: «Я люблю», «Я хочу»! А ведь я тоже хочу и люблю…
— Но не меня, да, Натка?
— Не тебя, Богдя… не тебя.
И опять неприятная пауза повисла между нами.
— Этот разговор можно вести вечно, — ледяным голосом продолжил Богдан. — Но факт остаётся фактом. Деньги. Большие деньги.
— Разве между ними не было договора?
— Был. Но устный. Мы же стали одной семьёй, да и меня взяли сразу на руководящую должность, допустили к финансам. Ну а теперь поставили в такие рамки: или «меня уходят», тот случай, когда бракоразводный процесс завершится так, как того желаешь ты, или же я тебя… сломаю.
От этих слов стало жутко.
— Богдан, не…
— Вот именно, Натка, не! Или мы договариваемся, или… не вынуждай. В общем, я даю тебе подумать несколько дней и жду решения.
— Какого решения, чёрт вас всех подери, вы от меня ждёте?!
— Адекватного, Натка! Адекватного! — заорал Богдан в трубку.
Мои нервы сдали окончательно, подскочив, забыла, что в одном лишь полотенце, и едва успела его подхватить.
— Я тебе предлагаю пока приостановить бракоразводный процесс, — выдвинул муж приемлемый, как он считал, вариант. — Мне нужно время на решение этого вопроса. Я немногого прошу, просто дай мне время.
— Какие гарантии, что развод я всё же получу?
Богдан прикрыл динамик микрофона, крепко выругавшись, и только после этого продолжил разговор.
— Никаких. Только устные договорённости. Или ты предлагаешь тебе расписку написать? Подумай, не принимай решение на эмоциях. Не заставляй меня в отношении тебя делать то, чего я не хочу.
