– То место, куда вы приземлились, – уточнил я, – оно находилось далеко от населённых пунктов?
– Ага, точно говоришь! Я упал едва ли не на границе Албании и Черногории, в предгорье. Я понимал, что люди, заготовившие сено, могут появиться в любой момент, но именно значение слова «любой» вносит особую пикантность в эту ситуацию. Кроме того, в горах весной очень холодно ночами, и дикие звери не дремлют в поисках еды. Да и сами албанцы, надо сказать, ни бельмес ни на одном человеческом языке, а к чужакам относятся весьма подозрительно.
– Особливо к тем, что с неба падают, – добавил я, сомневаясь в уместности этого замечания, однако Селак принял это высказывание за неплохую шутку.
– В рюкзаке была карта, парень, карта! Не общая карта, а конкретная карта местности с указанием маршрута, можешь представить, от места моего приземления до той самой деревни, где жила Дилия. Я был слишком измотан, физически и эмоционально, чтобы удивляться этому обстоятельству в тот момент. Я подкрепился, чем смог из того же рюкзака, и отправился в путь. Дорога была не из лёгких, особенно для меня, человека, который вообще редко себя утруждает. Тем не менее, к вечеру следующего дня, я, уставший, чумазый, на подкашивающихся ногах, вступил в деревню своей любимой.
– Вы тотчас же нашли её там? – не удержался и спросил я.
– Ага, чёрта лысого я нашёл! – ответил Селак и вновь плюнул в импровизированную пепельницу. – Я понял, почему Дилия так переполошилась, когда тремя днями ранее я сказал ей о своём визите. У ней, у курвы этой, там была семья! Можешь себе представить?
В этот момент, я, пожалуй, оказался в весьма затруднительном положении, поскольку времени на адекватный ответ мне никто не давал. Сапфир, что как упырь из старых сказок, скрывался в тени лестничного пролёта, не смог подавить свой смех.
– У неё там всё было. И муж, и дети, всё, как у людей, знаешь ли. Муж есть, но пьющий и поколачивающий её, время от времени. Дети – оболтусы, и родители, старые, сварливые, но упорно оказывающиеся отходить в мир иной. Вот, что я нашёл там, в той деревне! Нет, я конечно уже пережил столько всего, что это открытие не стало для меня «травматичным опытом», однако огорчение змеиным ядом проложило путь к самому моему сердцу. В самой деревне мне оказали помощь, вскоре подоспели и сведения о крушении самолёта, все пассажиры и члены экипажа, разумеется, погибли. Полиция Черногории не заставила себя долго ждать, и меня на следующий день доставили в столицу. В тот день я видел Дилию в последний раз, и именно такое выражение ей лица запомнилось мне навсегда – полное смятения, страха и лёгкого удовлетворения от того, что я нашёл силы сдержать язык за зубами.
В полиции я всё рассказал, в очередной раз утаив ту часть, в которой фигурировал этот Фэйд.
«Вы уже никак профессионал в вопросах избегания гибели, господин Фрэйн», – так сказал мне один из наших хорватских журналистов, беря у меня интервью. Мне припомнили все предшествующие случаи, подчёркивая невероятную везучесть. Меня приглашали на различные программы, на радио и потом на телевидение, знаешь, где собирают фриков и просят их рассказать о их нелепой жизни. Я приобрёл амплуа везунчика, человека, которому сопутствует удача и неудача одновременно.
«Господин Фрэйн, как вы считаете, что заставляет вас оказываться на волосок от гибели снова и снова, и как вы умудряетесь спастись?» – такие вопросы мне задавали ведущие, журналисты и прочие бумага-маратели, будь им неладно. Однако я уже ничему не удивлялся, воспринимая всё, что происходило вокруг, как нечто нереальное, и где бы я не оказался, я всё время искал его лицо! Понимаешь о чём я, парень?
