– Госпожа Тёрн, – я подал голос, дабы затянувшаяся пауза была наконец прервана, – с вами всё в порядке?
Женщина даже не посмотрела на меня, зато удосужилась ответить:
– Тот, кто вопреки истинному току времени норовит перевести стрелки назад – обманет лишь самого себя.
Я услышал каждое из сказанных ею слов, однако смысл сказанного продолжал ускользать от моего понимания, и я, скорее всего, продолжил бы биться о непроницаемую «раковину» этой метафоры, если бы не увидел, как с обратной стороны стеклянной дверцы часов, там, где покоились цепи и грузы, не появился человек…. Сперва я отказался верить своим глазам, столь неожиданным было появление человека в целом и этого конкретного человека в частности, но уже в следующее мгновение, господин Фэйд осторожно отодвинул стеклянную дверцу, и воровато озираясь по сторонам, ступил на старый ковёр гостиной госпожи Тёрн. Мужчина выглядел вполне здоровым, он был одет в точности так, как его жена описывала, на момент отправки супруга за пастой.
– Господин Фэйд! – крикнул я, порываясь сорваться с места, но то, как прозвучал мой собственный голос, заставило меня застыть на месте. Так неподвижно я стоял и наблюдал за господином Фэйдом. Он, продолжая опасливо озираться, дотянулся до циферблата старинных часов, которые находились на две головы выше самого мужчины, и уцепившись указательным пальцем правой руки за длинную, минутную стрелку – принялся вращать оную в противоположном часовому ходу направлении.
Движение минутной стрелки увлекло за собой и стрелку часовую, Фэйд не намеривался ограничиваться одним, двумя или даже тремя оборотами, он продолжал вращать механизм часов в обратном направлении.
Я, словно заворожённый, наблюдал за действиями Фэйда, уже несколько раз попытавшись окликнуть его по имени. В следующий же миг я посмотрел на стоявшую поблизости госпожу Тёрн. Как и я, она смотрела на часы и на тот процесс, что с ними теперь происходил, у меня в мыслях вновь прозвучали её слова:
«Тот, кто вопреки истинному току времени норовит перевести стрелки назад – обманет лишь самого себя».
Теперь же я наблюдал как кожа, что подобно старинному пергаменту, была покрыта морщинами и возрастными пигментными пятнами, на лице, шее, руках и других немногих открытых местах госпожи Тёрн, принялась отслаиваться целыми лоскутами и спадать. Оказавшись в воздухе, отслоившиеся лоскуты кожи, подобно опавшей листве, кружились вокруг женщины, которая становилась всё тоньше, уменьшаясь в объёме пропорционально тому, как её собственная ткань спадала с неё, устилая пол вокруг её фигуры целым ковром из мёртвой кожи и плоти. Вскоре, рядом со мной стоял скелет, на костях которого, лишь в некоторых местах сохранились красноватые прожилки – напоминания о недавней иллюзии жизни. Когда же я смог оторвать взгляд от того, что сталось с госпожой Тёрн, я вновь посмотрел на часы, чтобы увидеть Фэйда. Мужчина застыл в положении, удерживая правую руку на циферблате. Он теперь тоже смотрел на скелет женщины, на котором, словно имитация одежды на полевом пугало, трепыхался халат. Если моей эмоцией от всего увиденного было искреннее удивление, граничащее с испугом, то во взгляде Фэйда легко читалась смесь ужаса и горечи. Он явно был разбит от того, что увидел.
Это, последнее, наблюдение позволило мне сделать вывод, который я записал в свой блокнот, хоть мне и пришлось приложить некоторое усилие, чтобы унять дрожь в руках.
