– Притворяешься, скотина, – выдохнул я и тут же получил хлёсткий удар ветками в лицо. Кто-нибудь другой и глаз лишился бы.
– Скотина, – повторял я, обрубая ветви, норовящие ударить по голове; изловчившись, второй рукой я достал склянку и запустил ее в дупло, сдавив перед этим в кулаке. Косая насечка на стекле лопнула, склянка разбилась, и бесцветная жидкость, резко посинев, вспыхнула и расплескалась огнём по всей пасти.
Должен же я был захватить пару на всякий случай.
Древо заорало, теперь без слов, и исторгло из себя горящую ветошь, кости и железо. Интересное железо. Нагрудник, например, с чибисом, гербом Агапа. И истлевшую, но целую ещё суму.
И нечто, что я схватил мгновенно, не пожалев двух секунд, хотя древо уже пылало, как хороший факел. И орало не переставая. Не знаю, что оно такое было, но, схватив ту штуку на простой цепочке, я побежал оттуда так быстро, как не бегал ещё никогда.
Вот только лес загорелся на славу, не обращая никакого внимания на снег у себя на ветвях. Огненная стена шла за мной, и я начал ломиться наискосок, желая скорее достичь старой дороги.
В любом случае, я продвинулся уже дальше, чем легендарный герой, который на деле оказался не так прочен, как я.
Я вырвался на дорогу. И когда лес кончился, а за спиной у меня, обдавая искрами и пеплом, воспылало гигантское пожарище, мой плащ ещё был относительно бел и почти нигде не прожжён.
Но ненадолго.
Я поднялся на острые камни по некоему подобию тропы, и, стоя у подножия мглистых скал, чувствуя ветер, толкающий меня в спину, настигнутый дымом и пеплом, я узрел Гварду наверху, в каменном гнезде. И, содрогнувшись, пошёл к нему, не доставая меча. Откуда-то с высоты, из-за клубов дыма, планировал ворон; за ним другой, и вроде бы ещё один. Устина? Или, может, уже божники? Такой фокус был бы в их стиле – если они нашли её убежище, то могли отправить по моему следу воронов, со словом, которое, конечно, подобрали для меня, глядя на следы наших приготовлений. Устина вряд ли попалась, она слишком хороша в своём деле. Но посланий я читать не буду, даже если они и от неё. Ибо я уже у цели.
Я надвинул капюшон пониже, пригнул голову и пошагал вперёд и вверх, где на условном краю мира открыл четыре огненных глаза Гварда Запада, страж древних и суровых Богов.
* * *
Конечно, он рад бы ещё раз ударить издалека пламенем, но запасы его в лёгких, или где там, истекли. С острой, шипастой морды, с загнутого крюка над пастью падают кипящие огненные капли, но это уже не то. Я подхожу ближе, на расстояние прямой схватки, и, наконец, Гварда, огромный, рукастый, цвета камня, сдвигается с места, и, как ящер, рвётся ко мне.
Я поднимаю меч, но надеюсь не на него. В левой руке у меня чистейший зелёный камень в стальной оправе, ключ Гварды, похищенный Агапом у божников. Я показываю ключ, зелёный и граненый, чудовищу, и оно припадает на лапы. Кладёт голову на зализанный пламенем, ещё горячий камень. В глазах его тоска. Во всех четырёх.
– Лежать, – говорю я, словно командую собаке. А что мне ещё говорить"? Я не знаю. Он лежит…
Вдали, чуть выше края скал, я вижу какой-то исполинский, далёкий силуэт – горный кряж или отдельный пик. Я поднимаюсь, чтобы выйти на край скалистой гряды, который со времён Богов зовут краем мира.
Кожа моя трескается всё сильнее, сыплется чешуйками, осколками. Камень падает на камень.
Человек бы тут не выдержал… И я бы давно сгинул, гораздо раньше даже, чем схватился с кадавром раганы. Если бы шёл в своём теле.
