– * —
Через несколько минут после того, как Дятлов вернулся от Водянова, в дверь его кабинета постучали.
– Можно? – спросил вошедший мужчина.
– Вы кто? – спросил Дятлов, снимая куртку и усаживаясь в кресло.
– Я Топольский, – сообщил мужчина. – По делу Корсаковой. Вот повестка.
Дятлов посмотрел на него. Мужичок лет тридцати пяти. Короткая спортивная стрижка, смазливая физиономия. Мадам Корсакова явно нанимала его под свои нужды.
– Заходите. Присаживайтесь. Я следователь Дятлов Виктор Павлович. Вот там распишитесь, об ответственности за дачу заведомо ложных показаний. Отнеситесь к своим показаниям максимально серьёзно. Любая сознательная ложь будет означать, что вы покрываете возможного убийцу. Вам понятно то, что я только что сказал?
– Ну, конечно, – ответил Топольский. – Мы все в шоке… Ирина Петровна… Такой человек…
– Какой человек? – прищурился Дятлов.
– Хороший, – Топольский опустил глаза.
– На фирме вы работали менеджером?
– До вчерашнего дня, – расстроено вздохнул Топольский. – Водителем, экспедитором, в общем, менеджером по общим вопросам.
– А что произошло вчера?
– Меня уволили.
– Фрумкин уволил? – спросил Дятлов.
– Ага, – кивнул Топольский. – Вызвал в кабинет и сказал я, мол, в ваших услугах больше не нуждаюсь. Чуть не лопнул от удовольствия.
– Вы возили только Корсакову или Фрумкина тоже? – спросил Дятлов.
– Только Корсакову. Ну, когда она сама не садились за руль.
– Хорошо, – сказал Дятлов. – А сейчас расскажите подробно, где вы были позавчера, сразу после окончания рабочего дня. Скажем, начиная с семнадцати часов.
– После работы мы праздновали день рождения Ирины Петровны, – сказал Топольский. – Я уже говорил вашему человеку вчера. Выпили, потанцевали. Ну, я не пил, думал, ещё, может, придётся Ирину Петровну отвозить куда-нибудь.
– Мы – это кто? Кто там был?
– Я, Фрумкин, Ирина Петровна и Вика.
– Вика – это Антонюк? Секретарша?
– Ага.
– Корсакова тоже танцевала?
– Да.
– С кем?
– Да ни с кем. Это ж быстрые танцы, современные. Стоят все в кругу и дёргаются, кто во что горазд, – сказал Топольский.
– А Фрумкин? Тоже дёргался?
– Нет. Я его вообще ни разу не видел танцующим. Ага… Он никогда не танцует. Даже на своём дне рождения сидит, как на похоронах.
– Вы ничего не заметили странного, – Дятлов прищурился, – в поведении Корсаковой в тот вечер? Постарайтесь вспомнить. Она была весёлой, грустной?
– Весёлой?.. Вроде весёлая. Но как-то… – Топольский замолчал, не в силах подобрать нужное слово.
– Ненатурально? – подсказал Дятлов.
– Ненатурально?.. Да нет… Как-то вымученно. Но это видно, если только присмотреться. А странного… Как вы думаете, если за вечер ставить пять раз подряд одну и ту же песню? Подряд, понимаете? Вот кончается, и она ставит снова.
– Какую песню? – спросил Дятлов. – Вы помните какую?
– Ну, вот эту, известную, старую, – Топольский наморщил лоб, – её ещё негритянка поёт. С Долиной вместе.
– Негритянка? С Долиной? Глория Гейнор? «I will survive»?
– Ну, да, ага, – закивал Топольский, – задолбала всех. И лицо такое сделалось… У!.. Не подходи!
– И вы… что же… Пять раз подряд танцевали под эту песню?
– Да нет, я что ненормальный? Фрумкин вообще сидел на диване всё время.
– А кто же танцевал?
– Ирина Павловна с Викой.
– Что всё время? Пять раз подряд?
– Ага. Та тоже со странностями.
– Вчера вы говорили о каком-то конфликте, – сказал Дятлов, – расскажите подробнее.
– Ну… – Топольский наморщил лоб, припоминая, – примерно через час, может больше, мы решили пить чай. С тортом. Торт со свечками, ну, как на день рождения. Вика пошла ставить чайник в соседнюю комнату. А до этого туда вышла Ирина Петровна, кажется, ей позвонили. Вот. Потом вдруг оттуда раздался шум, ну, сначала как будто мебель двигали, а потом типа посуда металлическая загремела, как будто на пол упала. А потом опять мебель задвигали как бы…
