Серебряков бросил взгляд на потёртую коричневую кожу куртки следователя и холодно улыбнулся.
– Вот здесь, – Дятлов придвинул ему бланк, – распишитесь, что предупреждены об ответственности за дачу заведомо ложных показаний.
– Разумеется, – сухо сказал Серебряков, вынимая из кармана пиджака шариковый Parker.
– Я следователь Дятлов Виктор Павлович, расследую дело о предполагаемом убийстве гражданки Корсаковой. Мне нужно знать, что за машина выехала вчера со стоянки вашего заведения около половины девятого вечера. У вас есть камеры наружного наблюдения?
– У нас частное заведение с отличной репутацией, – тонко усмехнувшись, ответил Серебряков. – Анонимность является непременным условием предоставляемых нами услуг.
– Вы не ответили на мой вопрос, так есть камеры или нет?
– Разумеется, нет, – сказал Серебряков покровительственным тоном, как будто добрый дедушка объяснял что-то несмышлёному внучку.
– Нет… – разочарованно вздохнул Дятлов, – как жаль, как жаль… Так что же делать?
– Это ваши проблемы, – ледяным голосом сказал Серебряков.
– Вы не хотите помочь следствию, – огорчённо сказал Дятлов.
– Отчего же? Отнюдь… Мы законопослушны и всегда готовы, в меру, конечно, наших сил и возможностей.
– Законопослушны? – обрадовано сказал Дятлов. – Вот здорово! Вот как раз тут с утра шляется репортёр с первого канала – Игорь Пильняк, может, слышали?
– Не имел чести.
– Скандальный тип… – Дятлов покрутил головой, – Он всё время что-то вынюхивает, вы представляете? Кстати, а как вам лучше – я сейчас позову этого Пильняка сюда и дам ему интервью для вечерних новостей, а потом он поедет в морг и за литр спирта сфотографирует убиенную в вашем заведении гражданку Корсакову. После этого в вашу баню станут ходить только маньяки-экстремалы,
Рот директора «Сириуса» стал медленно открываться.
– Или вам больше подходит второй вариант, – дружелюбно улыбнулся Дятлов, – я сейчас позвоню Корзухину, чтобы он нашёл камеры наблюдения? Ну, тогда, если Коля найдёт камеры, я буду вынужден возбудить против вас уголовное дело по статье за дачу заведомо ложных показаний. Я забыл сказать – наш разговор может быть записан на магнитофон. С целью улучшения качества проведения следствия.
Серебряков уже сидел с отвисшей нижней челюстью и непонимающе смотрел на Дятлова.
– А кто такой Корзухин? – наконец хрипло спросил он.
– А… – махнул рукой Дятлов, – вы его не знаете. Какая вам разница? Будете ему мешать, он начнёт стрелять.
– Мне нужно срочно позвонить, – вдруг сказал Серебряков, встав со стула, – разрешите?
– Конечно, нет, – радушно разведя руки, сказал Дятлов. – Это запрещено законом. Да и в этом нет необходимости, Корзухин всё равно уже там, ждёт моего звонка. Если вы позвоните и начнёте демонтировать камеры, он начнёт стрелять, я же сказал.
– А почему… почему вы так уверены, – Серебряков вынул из кармана белоснежный платок и промокнул им вспотевший лоб, – что, ну… эти камеры есть?
– Уверен? – удивился Дятлов. – С чего вы взяли, что это является предметом моей веры? Я это просто знаю.
– Откуда?!
– Ну, у нас свои каналы… Вы вот эту кнопку видите? – Дятлов отодвинулся и показал на чёрную кнопку за его спиной.
– Да, – сказал Серебряков, затравленно уставясь на кнопку.
– Ну вот. Вы же культурный человек, видно, что с высшим образованием. Что вы заканчивали?
– МАУП, – пробормотал Серебряков, не в силах оторвать взгляд от зловещей кнопки.
