Джанило стоял над падшим капитаном, прикрыв ладонью раненый глаз. По его щеки стекала кровь. Он прекратил безжалостно биться, сперва, лишь стоял, глубоко дыша и яростно глядя на напуганных матросов оставшимся глазом, затем разбежался и прыгнул за борт. Я и обезьяны устремились за ним.
Лишь глядя на приближающуюся поверхность океана, в моей памяти просочилась страшная мысль о том, что я не умею плавать. Оказавшись под водой, я почувствовал, как моя одежда стала тяжёлой, океан словно хотел меня поглотить, мне было тяжко. Я начал дергаться, ударяя руками об воду, я пытался оставаться на плаву, но попытки были напрасны, я лишь попусту тратил свои силы. Всё происходящее мне стало безразличным, я думал лишь о выживании. Меня окутали паника и страх.
Когда мои силы иссякли, я словно смерившись с неминуемой кончиной, медленно погружался во мрак ночного океана. Вдруг предо мной явились две обезьяны, одна была желтого цвета, а другая зеленого, их шерсть ярко светилась, они плавно погрузились и взяли меня под руки. Я испытывал странное чувство, будто уподобившись рыбе, я мог дышать под водой. Они не вытащили меня на поверхность, бережно держа, несли меня под водой. Глядя вперед, я во мраке увидел свет, обезьяны, парящие под водой, светились разными цветами и устремились вдаль, уплывая от корабля.
Над нами раздались глухие пушечные залпы, затем я увидел медленно тонущие ядра. Обезьяны перестали светить, чтобы их не было видно. Надо мною вновь сгустился мрак.
Очнулся я в пещере, лежа в пальмовых листьях. Неподалеку лежал раненый Джанило, вокруг него хлопотали обезьяны, три из которых, склонив головы, сидели около его головы, положив свои маленькие лапы разных цветов ему на лицо. Взглянув на него, мне стало ясно, что дела его плохи. У него был жар, он лихорадил. И ещё, мне показалось удивительным, что у всех обезьян на лицах повязки, которыми они закрыли левый глаз, мне показалось это глубоким и искренним состраданием к Джанило.
Как жаль, что я вовсе не знаком с медициной, как бы эти знания мне могли бы сейчас помочь вылечить Джанило. Эти обезьяны попросили меня не беспокоиться, что вполне возможно им удастся исцелить его. Странно это, слушать, как оранжевая обезьяна, которая представилась как Брикко, сказала, что некие Магаи, называют их Всецветами, и что они, эти обезьяны, то есть Всецветы, могут исцелить ранение Джанило.
Сейчас мне трудно это понять, но взглянув на ранение, я обнаружил, что кровотечения нет. Но на месте левого глаза у Джанило мушкетная пуля. Вынимать её пока опасно, кровотечение может возобновиться. Похоже, что заряд капитанского мушкета был слаб, и пуля лишь нанесла непоправимый урон глазу, не повредив мозг. А может, случилась осечка. Или же Джанило настолько крепок, что даже выстрел в голову его не погубил?
Всецветы поведали мне, что в глубине этого острова находится лагерь, где в плену содержатся ещё около пяти сотен их сородичей. Они весьма дружелюбны, многие из них подходят ко мне, интересуясь, что я пишу. Кто-то даже любопытно заглядывает в тетрадь. Как оказалось, все они имеют читать. На вопрос о том, кто же их научил, они лишь кивают плечами и говорят, что всегда это умели. Но они умалчивают о своем происхождении.
16 марта 1639 год
Солнце взошло надо мною два раза, столько же оно утонуло в океан. Джанило не приходит в себя, но кажется, что ему становится лучше. Всецветы постоянно уходят в джунгли и приносят оттуда много фруктов. Я нарубил больше сотни палок и заточил их, получились острые копья для Всецветов, на случай если нам придется обороняться.
