– А Акинфей?
– Тот сильно в церковь ушел, – сказал Василий. – Дюже ему там по душе пришлось.
– В священники решил податься? – удивился я.
– Да не. Помните, вы просили за одной церковкой посмотреть? Вот он с того времени туда и ходит. Ни одной службы не пропустил! Говорит, поп там сильно умный. И речи правильные ведет, да все объяснить по-простому могет.
– Что за поп?
– Дык, – пожал плечами Василий. – Это у него спрашивать надо.
– А когда он со службы возвращается?
– К десяти обычно.
Сергей посмотрел на здоровяка с неодобрением, но промолчал. Ясно. Значит, схожу сам с Акинфеем поговорю.
В принципе ничего больше они мне поведать не смогли. Поэтому отпустил их, посоветовав к партиям не соваться. Объяснил это тем, что среди членов этих организаций полно откровенных бандитов, которые партии используют в своих криминальных целях. Василий легко пообещал, что ни к кому не пойдет, а вот Сергей лишь кивнул. Но что-то не верится мне, что он и правда не пойдет.
К работному дому они решили добираться своим ходом, хотя я и предложил их подвезти на извозчике. Сам я идти своим ходом снова не собирался, и через четверть часа был уже возле работного дома. К моей удаче Акинфей уже вернулся и вышел на улицу, когда я его позвал через пробегавшего по улице мальчишку.
– Здравствуйте, Григорий Мстиславович, – вздохнув, пробубнил бородач.
– Здравствуй, Акинфей. Поговорим?
– От чего ж не поговорить? Слушаю вас.
– Да я вот вернулся из командировки. Думаю, дай зайду, проведаю. Как вы здесь живете?
– Божьей милостью, живы.
– Ты в религию подался?
– Без веры человек и человеком то называться не может. Так, животное.
– Это тебе тот поп сказал, к которому я тебя как-то просил сходить?
– Он, – степенно и спокойно кивнул мужик.
– А что еще он говорит?
– Не переживайте, Григорий Мстиславович, ничего супротив государя он не сказывает.
– Да я и не переживаю, – усмехнулся я. – А раз не сказывает, то проведешь меня к нему?
Акинфей замялся.
– Ну чего ты молчишь? Или все-таки что-то говорит он на проповедях своих запретное?
– Не говорит, – упрямо мотнул головой Акинфей.
– Но ты мне про его проповеди ничего не расскажешь, – кивнул я, констатируя. – Так может мне внезапно самому туда нагрянуть. А? Или все же поделишься, о чем тот поп рассказывает?
Акинфей мялся долго. Минут десять мне пришлось его то уговорами, то угрозами подводить к тому, чтобы он все же рассказал мне все.
– Про партии он сказывает, – выдавил он наконец из себя. – Что это… регис… регри… делать короче рабочим свою партию надо. Только не тайно, а с дозволения государя. И профсоюзы учинять. И чтобы в тех профсоюзах не заводчики, а сами рабочие главными были.
– И чего ж ты тогда тут как девица мялся, а сразу не сказал? – раздраженно выдохнул я. – Ведь и правда это не запрещено. Если он по закону партию зарегистрирует, пусть и только для рабочих – то что в этом плохого?
– Ну дык, – пожал плечами Акинфей. – Всегда ж аристократы во главе стояли. А тут – без них.
– Ничего плохого в этом не вижу. Единственно, предупредить тебя хочу. Смотри там, будь повнимательнее. Ты правильно думаешь, что такое дело им не понравится. И они могут своих людей подослать тайком. Чтобы те втерлись в доверие, а потом от вашего имени что-то незаконное совершили. Начали хулить Императора и отечество, или иное что. И все. Все движение под запрет пойдет вместе с попом тем и тобой. А прекрасное начинание закончится. Понял?
