– Принцесса ждет вас, – проскрипела дуэнья, поджимая с укором и без того морщинистый рот. – Давно ждет.
«Дура! – мысленно выругался епископ. – Тут такие дела творятся! Я что – должен был сказать гонцу, который без отдыха скакал от самой границы, мол, подожди, любезный, я сначала схожу посватаюсь, а потом послушаю про дела в Англии?! И без того голова кругом… Опоздал-то всего на полчаса, а старая идиотка уже кривится. Черт их подери совсем! Испанские бабы! На уме одни молитвы да свадьбы…»
И епископ в великом раздражении переступил порог.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
ВИОЛАНТА
Арагонская принцесса Виоланта с раннего детства была воспитана в твердом убеждении, что королевская власть дается Всевышним не столько, как право, сколько как тяжелейшая обязанность.
Верная этому убеждению она с ранней юности предпочитала танцам, лютневой игре, вышиванию и прочим девичьим делам чтение книг с описанием царствований славнейших монархов Европы, изучала причины и ход наиболее выдающихся войн и сражений и не краснела от брезгливости, слушая европейские придворные сплетни, которыми развлекали фрейлины ее француженку-мать.
Однако ранняя смерть родителей, заставшая её врасплох в тринадцать лет – то есть, в таком возрасте, когда дверь во взрослую жизнь только-только открывается – внесла свои коррективы в королевское воспитание юной Виоланты. Если раньше еще можно было надеяться на несколько лет безмятежности, то теперь многое пришлось подавить в себе, как низкий простолюдинный бунт. И особенно романтические мечты о любви и прекрасном возлюбленном.
Отныне слабостей принцесса себе позволить не могла.
Отцовский трон занял дядя Мартин, а сама Виоланта стала центром притяжения оппозиции, и начались новые уроки – уроки недоговоренностей, полунамеков и иносказаний, интриг и предательств, которые начисто стерли из памяти все благородно-поэтические книжные представления о власти и подпирающих её основах.
Реальность была груба. Но девочке, которая давно уже без удовольствия рассматривала себя в зеркале, она вдруг открыла безграничные возможности оказывать влияние на других и добиваться своего одним хорошо организованным, расчетливым умом, не прибегая к помощи ненадежного очарования. И нерастраченная страстность – дар от испанца-отца – едва не затянула ее в воронку политических интриг с головой.
Упиваясь новым, стремительно возрастающим умением перемещать людей, как фигурки в балагане, Виоланта чуть было не зашла слишком далеко. Но в один прекрасный день приправленный изрядной хитрецой французский ум матери воззвал к твердым убеждениям, и, на пороге междоусобиц и едва ли не гражданской войны, девушка вдруг одумалась и замерла.
Что дальше?
Просчитать все возможные варианты развития событий особого труда для нее не составило: у обойденных наследников арсенал средств не так уж и велик. И когда стало ясно, что любой путь, ведущий на трон, обязательно приведет к рекам крови, юная принцесса деликатно отмежевала себя от оппозиции и стала все чаще покидать столицу, прикрываясь как щитом набожностью.
Не говоря противникам короля ни «да», ни «нет» и не вступая в открытые противоречия с дядей, Виоланта с поразительной и немного подозрительной аккуратностью пропадала в окрестностях Сарагосы, где с недавнего времени обосновалась довольно скромная францисканская община. Принцесса оставалась там на длительные богомолья, делала дорогие подношения, стала скромна, немногословна, чем вызвала упорные слухи о скором своём постриге.
