– И как он поживает? – спросила Наташа.
– Повесился он, не выдержал боли, – грустно выдохнул Ислям.
Все задумчиво замолчали. Оксана, кучерявая более-менее красивая девушка продолжала переписываться с кем-то в интернете, улыбаясь и периодически ковыряя палец на ноге.
– А места в общественном транспорте уступаете? – опять же поинтересовался я.
– Я уступаю, – ответил Антон, – ведь на месте каждой женщины может оказаться моя мать, да и вообще это воспитание…
– Давайте сменим тему? – перебил Антона Влад.
– У кого какие предложения? – по-царски спросил Игорь, в народе именуемый Тигорем.
Вспомнив просмотренный недавно какой-то фильм о казни, я решил поднять эту тему:
– А вы как относитесь к теме казни человека?
– Ну, во-первых, мнения всего человечества разбились на два фронта: «за» и «против». И их примерно равное количество, – поправляя очки начал умничать Антон.– Но и в этих фронтах имеют место быть междоусобицы. Всё зависит от тяжести преступления, от количества. Имела ли там места быть жестокость, грубость, превышение полномочий или нет?..
– Подожди, – перебил его я, – каково твоё личное мнение?
– У меня твёрдого убеждения нет. Я, пожалуй, буду воздержавшимся в этом вопросе.
– Наташа? Что ты скажешь? – обратился к ней я.
– Я тоже останусь сторонним слушателем.
И так я окидывал всех по-очереди взглядом, первым вступил Ислям:
– Я бы за измену, наверное, расстрелял.
Он тут же покосился на Оксану. Она испуганно отвела взгляд. Игорь приподнялся на кровать и опрокинулся на подушку, видимо, его опьянение было вызвано лишь «сонной дозой» алкоголя, и он не мог выслушивать нас, и не мог участвовать в нашем словесном марафоне.
– О, я придумал новый вид наказания, который может заменить казнь, – выкрикнул взбудоражено-возбуждённый спортсмен-наркоман Влад, – например, его можно назвать «Комната смеха». Совершил ты преступление, тебя закрывают в камере, где повсюду зеркала, даже на полу и потолке. Все они загорожены прочными стальными решётками… (Всё предпринято против суицида…) Пусть преступник отвечает временем за свои
злодеяния, а не болью или смертью. Всё, что есть в комнате – это унитаз, матрас и ты, – он ехидно тыкнул пальцем в своего соседа по комнате, застенчивого, неуверенного в себе, скромного и с писклявым голосом Пашу, который всё это время молчал.
– А я что, – испугался Павел, – Я же ничего такого не делал.
– Через некоторое время у тебя начнется нервоз, – не унимался Влад, – галлюцинации, ты уже не будешь понимать ничего, ты будешь молить о свободе. Но у кого? Еду тебе дают, когда ты спишь, и ты уже давно не видел людей, ты разговариваешь сам с собой, с руками, с полом, со своим отражением, жалким отражением, которое не нужно никому, оно как кусок дерьма! Раньше ты, совершая что-то, думал, что ты Бог, что ты всё можешь. А теперь ты стал лишь жалким и ничтожным творением самого себя, и теперь тебе не выбраться отсюда. Да, ты уже сошёл с ума… Это и есть метод наказания, и в конце этого ты умираешь.
– Пусть меня лучше казнят, чем я испытаю на себе твой «коварный план», – обозначился я.
– Я знаю, я – живодёр, – ехидно потирая руки и окидывая по кругу всех взглядом сказал Влад.
Мы ещё долго общались на разные темы, курили кальян и узнавали друг друга всё ближе, пока Игорь недовольно, то храпел, то сопел на своей койке. Договорившись о следующей встрече мы, как тараканы, разбрелись по своим углам. И все немного побаивались Влада.
