Иногда, следуя за каретой в ипостаси ворона, он рассуждал о том, что именно Священная Пара направила его к женщине, чтобы оберегать ее в нелегкой дороге. Может, боги сжалились над ним, и потеря памяти – всего лишь способ защиты для его разума? А вот так, постепенно, он не только вспомнит, кем является, но и поможет той, что обладала редким даром.
Морфу так и не удалось вспомнить ничего, что относилось к его прошлой жизни, точнее, к его личности. Память порой подбрасывала видения, в которых фигурировал Тирхан и многие другие люди, что только убеждало морфа в том, что в своей человеческой жизни он был знаком с лэдором.
Иногда в его голове звучали голоса, чаще это происходило, когда он пытался вспомнить какой-либо термин… Например, связанный с ментальной магией… Морф не мог сказать, откуда брались эти сведения, однако был уверен, что они истинны.
Он уже не удивлялся тому, что знал о землях, дарованных леди Его величеством. Знал, что они гиблые. И сомневался в том, что ей под силу их поднять. Сама бы выжила…
Они находились в Придорожье, когда герцогиня почти поругалась со своим учителем.
Морфу не нравилось происходящее. А зверя и вовсе бесило, что на леди, так вкусно пахнущую, настолько добрую и «правильную», шла охота. Еще больше злило, что женщина этого не понимала и упрямо стояла на своем.
Виктран же был солидарен с лэдором Вальским. Герцогиня обязана была завершить свое путешествие и выдать нападавших королю!
Но леди имела на это свое мнение, и морфу оставалось лишь гадать, погибнет она в пути, или ее и дальше будет оберегать Священная Пара.
Пока же Виктран уверился, что божественная длань буквально освещала путь леди Анастейзи и маленького Илиаса.
– И я уверена в том, что королевская семья обладает активным ментальным даром. Мало того – если не у самого короля, то у принцессы было время, чтобы не только дать подходящие установки Арлису, но и снабдить его всем необходимым.
Безапелляционный тон герцогини вынудил ворона отвлечься от своих мыслей и пристально вглядеться в ее собеседника. Морф и сам не понял, какая сила подняла его с места и заставила напасть на лэдора.
И клюнуть. Явно для того, чтобы тот не смел открывать великую тайну. А то, что тайна великая – не сомневался. Однако почему, ответить даже себе не мог.
Но это оказалась ерундой. Потому что ворон вдруг понял вещь, на которую никто не обратил внимания!
Он клюнул лэдора! Клюнул – и радрак не убил Тирхана! А ведь раньше он тащил Арлиса из горящей палатки, когда тот напал на герцогиню и тоже не причинил ему вреда!
Виктран мысленно ругал себя. Потому что тогда не придал этому значения! Почему так вышло? Почему он не причиняет вреда, хотя должен? И артефакт, вне всяких сомнений, не утратил своих свойств! В том ли дело, что в такие моменты им управляет животное начало? А может, и не совсем оно?!
Что же с ним происходит? Почему грозный артефакт пасует перед герцогиней и ее окружением?
– Но поверьте, если бы пропал кто-то, очень важный для короны, главный пес королевства по герцогствам не разъезжал бы…
– Кар! – возмущенно воскликнул морф, до конца сам не понимая, что его возмутило.
То ли прозвище аргерцога, то ли тот факт, что Виктран все-таки потерялся, и его должны искать.
Эта уверенность ничем, кроме интуиции и веры, подкреплена не была. Но его бы точно искали!
Но возмущение только сильнее разгорелось, когда Тирхан пояснил герцогине, откуда взялось такое отвратительное прозвище. Виктран вдруг словно бы наяву услышал голос аргерцога Аригальерского:
