Дергаюсь в испуге, ведь слово «работа» режет слух. Скребется так противно, слово ногтями по стеклу. Я ни дня не проработала, даже не знала, что за зверь такой и с чем его едят. Ромочка, мой любимый муж, делал все, чтобы я чувствовала себя комфортно. Зарабатывал достаточно для нас двоих, ни в чем не отказывал. Да и родители мне пересылали деньги. Тогда я всерьез считала своей работой – заботу о муже. Но теперь все изменилось. У меня нет больше «работы». Пьяный мажористый урод год назад отнял у меня любимого человека. А вместе с тем нагло украл смысл жизни… И в который раз доказал, что в этом мире все решают деньги. Чем их больше, тем лучше. Ведь наших накопленных с Ромой оказалось недостаточно для того, чтобы преступник понес наказание. Откупился, гад, даже хватило наглости мне в лицо посмотреть!
Мысленно задвигаю губительные мысли в самый дальний ящик, запираю их на замок, а ключ выбрасываю. Я хоть и хочу справедливости, но нет ее. А размышления об этом медленно и мучительно убивают меня. Не это сейчас в приоритете.
Работа. Мне. Нужна. Работа!
Сказать легче, чем сделать. Я и не подозревала, что найти любую вакансию настолько нереально. Сколько я обзвонила номеров? Уже сбилась со счета. Никому не нужен работник без опыта. Я даже позвонила, ради интереса, туда, где требовалась уборщица. Уборщица с моим-то красным дипломом! Но и там нужен опыт. Да у меня этого опыта – три года семейной жизни! О чем и сообщила, но с меня тихо посмеялись. Как и завуалировано посоветовали подтереть одно место моим дипломом.
Ну, ничего. Рано отчаиваться. Кто ищет, тот всегда найдет. С такими воодушевляющими мыслями я и вышла из квартиры. Точно помню, что в кафе неподалеку требовался работник. Плевать, кем работать, лишь бы набраться того самого опыта, а дальше разберусь.
Я обошла практически все места, которые располагались неподалеку дома, но... Удача, кажется, развернулась ко мне задницей. Все открытые двери оказались для меня «закрытыми».
Губительная мысль стала пробраться сквозь непроходимые джунгли в голове. Она четко прокладывала себе путь, нещадно разрезая перед собой преграды. А, может быть, попросить денег у мамы Веры? Ведь я делала так последние несколько месяцев. Вернее, это мама Вера скидывала деньги на карту, считая, что мне пора «выйти в люди». Что настало время выбираться из пучины траура и пытаться жить дальше.
И я реально не хотела ничего, ровно до того момента, пока не увидела корги у бомжей. Показалось что он, как и я, потерялся в этом мире, оказался не в том месте и не в то время. Не с теми людьми!
Поэтому шустро вздыхаю и отгоняю прочь дурную мысль. Я не имею права просить денег, я же не маленькая! Тем более, у свекрови. Она и так слишком хорошо ко мне относится, любит как собственную дочь. И даже после смерти сына продолжает заботиться, хотя ей тоже нелегко. Нельзя быть такой наглой эгоисткой, Мия! Ты же физически здоровая женщина, так какого фига ведешь себя, как капризный ребенок?!
Я слишком долго страдала и реально считала свое горе оправданием. Оправданием своей немощности!
Остановилась около кафе и встала столбом. В отражении стеклянной витрины увидела себя со стороны и ужаснулась. Не от внешнего вида, а от воспоминаний. Я только то и делала, что ныла и жаловалась, проклинала всех вокруг. Разругалась со всеми подругами. Считала несправедливым то, что другие счастливы, в то время как у меня, казалось, сердце выдрали когтями из груди. Еще и свекрови досталось несколько раз. Медленно вспоминаю, что наговорила ей однажды и стону, хватаюсь от отчаяния руками за голову. Разговор против воли всплывает в памяти. Бередит старые раны и смело издевается надо мной:
