– Поняла, дорогой. – она задумчиво уходит.
Ей ничего не нужно объяснять, всегда всё знает.
После завтрака я созваниваюсь с дядей Альбертом и мы обсуждаем дела. Кто-то пытается объявить мне войну. Кто-то сжег амбар с товаром, и теперь приходится расхлебывать всё перед заказчиками. Найду ублюдков и лично прикончу.
Пока я в подвале ищу улики, мой телефон звонит.
– Доброе утро, дядя. Как дела с утра? – притворяюсь удивленным.
– Не делай вид, что тебе уже не напели о моем приезде. – отвечает он скучающе.
– Когда будешь? – вздыхаю я.
– Через 15 минут. – отвечает и отключает телефон.
Конечно, он знает, что я слежу за ним, так же как он за мной. Иногда я забываю о его дьявольском уме.
Я стою на крыльце дома, держа руки в карманах брюк. Кортеж дяди подъезжает. Господи, зачем ему 3 машины с охраной-то? Он всё-таки госслужащий, а не мафиози, как я.
Ему открывают дверь бронированного мерседеса, он выходит из авто, надевая очки на глаза. Для своих 42 лет он, конечно, хорошо выглядит. Практически без морщин и без единого седого волоса. Может, он красит их?
Свой рост я явно взял у него. Мои родители не были такими высокими. У него такие же черные волосы, как у меня, но в отличие от моих тёмно-карих глаз, у него голубые глаза.
Каждое утро он 1,5 часа качается на тренажере. С тех пор как в 12 лет я переехал к нему, тоже взял эту привычку и качался, поэтому к восемнадцати уже был огромным.
– Привет, дядя, – улыбаюсь я ему.
– Привет, сынок, – он хлопает меня по плечу и криво ухмыляется.
При слове “сынок” у меня всегда возникает острая боль в груди. Хоть я и отомстил, но легче не стало на душе.
– Надеюсь, меня уже ждет завтрак, я пока ничего не ел. – заходит он в дом.
– Конечно, господин Романов. Здравствуйте. – встречает его тётя Лида.
– Здравствуйте, Лида, давно не виделись, как вы? – любезничает дядя.
– Спасибо вам. Всё хорошо. Завтрак на столе. – отходит она в сторону.
Он проходит в гостиную и садится во главе стола. Тётя Лида приготовила всё, что он любит на завтрак. Раньше он часто бывал у меня, но последние полтора года всё реже и реже приезжает.
Я сажусь рядом с ним и начинаю пить своё четвёртое кофе уже с утра.
– Какими судьбами, дядь? – интересуюсь я.
– До меня дошли слухи, что ты преследуешь дочь Кузнецова.
Чашка упала из моих рук на стол, я замер и перестал дышать. Как он мог узнать…?
– И кто же распустил эти слухи? Поделишься? – рычу я.
– Следи за тоном, Воронов, перед тобой твой старший. – Глаза дяди темнеют.
– Ты ответишь мне? – уже спокойно спрашиваю я.
– Зачем? Чтобы ты убил его? Не волнуйся, это мои люди, никто лишний не знает. А теперь расскажи мне, зачем ты это делаешь и как давно. Не заставляй меня самому копать, – говорит он спокойно, поедая жареный бекон.
– Она моя. И как только ей исполнится 18, я ее заберу к себе. Пока что я ухаживал и ухаживаю за ней издалека. Она знает, что я жду ее совершеннолетия и принимает мои ухаживания, – твердо отвечаю я.
Дядя в бешенстве кидает приборы на стол, вытирает рот салфеткой и достает сигареты из кармана. Еще одна привычка, которую я перенял у него.
– Ты мелкий говнюк, сам себя слышишь?! Ты, блядь, не в курсе, кто такой Кузнецов?! Для всех, возможно, он просто бизнесмен. Но ты-то знаешь, кто он на самом деле?! В свое время они с твоим отцом чуть не убили друг друга. Пришлось вмешаться всем авторитетам, чтобы они не начали войну. Вся спецслужба в то время не спала, ожидая бойню, – говорит дядя, скрежеща зубами.
