– Привет, бука, – говорит она Электре. Потом смотрит на юных Пакса и Бальдура, которые с заговорщическим видом устроились на дальнем конце стола, и оба мальчика яростно краснеют. – Красавчики, не нальет ли кто из вас соку тетушке Виктре? У нее был чертовски трудный день.
Мальчишки наперегонки бросаются за кувшином. Бальдур успевает первым. Этот тихий черный паренек пыжится от гордости, как павлин, и старательно наполняет для Виктры высокий бокал.
– Чертов профсоюз механиков опять бастует. У меня полные доки товаров, готовых к перевозке, но эти мелкие вредители, подстрекаемые «Вокс попули», сняли муфты с двигателей на доброй половине моих кораблей, перевозящих продукты по Луне, и спрятали их.
– Чего они хотят? – спрашивает Мустанг.
– Кроме того, чтобы обречь этот спутник на голод? Повышения заработной платы, лучших условий жизни… и прочей чепухи. Они говорят, что с их зарплатами жить на Луне слишком дорого. Ну так на Земле предостаточно места!
– Какая неблагодарность со стороны немытых мужланов! – говорит мать.
– Я улавливаю твой сарказм, Дианна, и предпочитаю игнорировать его ради наших недавно вернувшихся героев. Успеем поспорить на неделе. Как бы то ни было, я практически святая. Мать послала бы серых, чтобы расколоть их неблагодарные черепа. Хвала Юпитеру, полиция по-прежнему способна расправиться с кем угодно, пусть даже это зарвавшиеся типы из «Вокс».
– Это их право – вести коллективные споры, – говорит Мустанг, вытирая остатки хумуса с подбородка Дианы, младшей дочери Севро. – Оно записано чернилами в новом уставе Сообщества.
– Да-да, конечно. Профсоюзы – основа справедливого труда, – бормочет Виктра. – Это единственное, в чем мы с Квиксильвером сходимся.
Мустанг улыбается:
– Так уже лучше. Ты снова – образец для подражания в республике.
– Ты совсем чуть-чуть разминулась с Танцором, – говорит Севро.
– То-то мне кажется, что пованивает ханжеством. – Виктра делает глоток сока и вздрагивает от удивления: Бальдур до сих пор стоит рядом с ней, улыбаясь чересчур старательно. – Ты все еще тут? Брысь отсюда, существо!
Она целует свои пальцы, потом прижимает их к щеке Бальдура, отталкивая его. Он поворачивается и плавной горделивой походкой направляется к моему сыну. Тот, по всей видимости, страшно завидует.
Потом, когда дети уходят играть в виноградник, мы удаляемся в дальний грот. Меня окружает моя семья – по крови и по выбору. Впервые за год я ощущаю, как на меня снисходит покой. Жена закидывает ноги на мои колени и велит растирать ее ступни.
– Я думаю, Виктра, Пакс в тебя влюблен, – смеется Мустанг.
Даксо наливает ей вина. В его руках бутылка кажется миниатюрной. Он выше меня ростом, с трудом втискивается на сиденье своего стула и время от времени случайно пинает меня под столом. Киран и его жена Дио сидят на скамейке у костра и держатся за руки. Когда-то я, помнится, думал, насколько Дио похожа на Эо. Но теперь, после всех этих лет, тень моей жены истаяла на лице ее сестры, и я вижу просто женщину – центр бытия моего брата. Она вдруг отшатывается, спасаясь от града угольков, – это Ниоба бросила в костер очередное полено. Тракса устроилась в уголке и украдкой прикуривает сигарету.
– Ну, Пакс мог найти идола и похуже, чем его крестная, – говорит Виктра, глядя на мужа; тот ковыряется в зубах щепкой, оторванной от уличного стола. Она пинает его. – Это уже перебор. Прекрати.
