Желтый бриллиант - страница 7

– Пора жениться.

Николай промолчал. Семен Семенович был для Николая не просто коллегой по работе, а учителем и наставником. В студенческие годы – интересный лектор, в аспирантуре – научный руководитель. В душе – как отец.

У Николая уже несколько лет не было отца. Его похоронили в кофте с изображением Эйфелевой башни. Через год после смерти отца у Сашки случился инфаркт. Его чудом спасли. Николай покупал дорогие лекарства, часто ездил к брату в больницу. Мать, как всегда, была всем недовольна, проклинала Сашку, открыто оскорбляла Кольку. После выписки из больницы Саша долго, несколько месяцев, не выходил из дома, он бросил пить, но продолжал без перерыва курить свою «Приму». Мать все так же, в две смены, утром и вечером, убирала магазин. После утренней смены она в своем закуточке, где хранила швабры и тряпки, доставала заветную бутылочку «беленькой», прямо из горлышка выпивала несколько больших глотков и отправлялась домой спать до вечерней смены. Сашка сидел голодный до позднего вечера, пока мать не принесет из магазина «некондицию», обрезки колбасы и сыра, лопнувшие пакеты молока, кефира, упавший с лотков на пол хлеб, а если повезет, то и сдобные булочки. Такая жизнь заставила Сашку, бледного, похудевшего, выйти на улицу. Он устроился ночным сторожем в тот же продуктовый магазин. Николай предлагал матери сделать в квартире ремонт, обновить мебель, но нарывался на крики, слезы, абсурдные обвинения, что ее, мать, родные сыновья хотят выгнать «из дому». Николай оставил родных в покое, только продолжал перечислять матери деньги.

В конце июня, в воскресенье, уже после окончания сессии, Семен Семенович Заболотский в скромном, но уютном ресторане отмечал сразу несколько событий: свое 60-летие, выход на пенсию, звание «Заслуженный работник науки» и еще ряд значимых и достойных событий. Приглашено было довольно много гостей: вся кафедра во главе Николаем Александровичем, начальство из ректората, близкие друзья, некоторые родственники, конечно, жена и приемная, но родная, дочь с мужем и двумя сыновьями-подростками. Гости давно собрались, ждали Николая Александровича. Он явно опаздывал, вернее – задерживался. Наконец, все расселись, был произнесен первый тост, за ним – второй, над столом слышался легкий гул голосов, похрустывание, почавкивание, прихлебывание – банкет набирал обороты. Вдруг примерно половина гостей замолчала и перестала жевать. Это были сотрудники кафедры и ректората. Семен Семенович расплылся в радостной улыбке. В дальнем углу длинного стола как-то сбоку сидел Николай. Семен Семенович стал давать срочные распоряжения официанту, Николая пригласили в центр стола, он долго отнекивался, наконец, ему позволили остаться на прежнем месте, но предоставили слово. Николай достал из-под стола довольно большой пакет из толстой рифленой бумаги с серебристыми шелковыми ручками, из пакета извлек огромную керамическую пивную кружку с барельефами охоты и красивой мельхиоровой крышкой в виде головы оленя. Это чудо он привез из командировки в ГДР. Нажатием маленькой педальки над ручкой крышка откинулась, Николай налил в кружку символически минеральной воды и произнес довольно стандартный тост о полноте жизни, науке, непредсказуемом будущем. Все бурно захлопали. Николай прошел вдоль стола, вручил подарок юбиляру, вернулся в «свой последний вагон» и решил плотно поужинать. Тем более, меню и карта вин были отменные. Последнее Николая не интересовало, он не пил, потому что слишком хорошо знал, что это такое. И дело даже не в том, что он передвигался по городу только на автомобиле и считал это единственно возможным. Любой сильно выпивший человек вызывал у него физическое отвращение.