– Детям возьми конфет, – Алмазия словно прочитала ее мысли. – Может, на рынок выйдешь?
– Я – на рынок?! – мгновенно вскинулась Ася. Рынок – это последнее, чем бы она хотела заняться.
– А что так? – улыбнулась Алмазия. – Не по статусу?
– Конечно. Меня с высшим образованием в спекулянтки?! Да с голоду буду подыхать, а на рынок не пойду.
В рынке Ася видела наказание за юношеский максимализм. Наказание за обиду, нанесенную старой женщине, продававшей рябину. Она сидела, устало сгорбившись, окутанная туманом прохладного октября, безучастная к окружающим и особенно к визгливой школьнице. Со своей рябиной она была для Аси откровенной спекулянткой. Ее металлический бидон с мятыми боками был переполнен хамством халявы, жаждой наживы. «Как можно продавать рябину за два рубля, если этой рябиной переполнена вся тайга? Да с одного дерева как минимум можно набрать мешок», – громко возмущалась Ася.
От благородного гнева дочери мать краснела, смущалась, просила у женщины с рябиной прощения. Та тихо кивала, сдерживая слезы, прикусывала губы. «Это деньги не за рябину, а за труд, – грустно объясняла мать, стараясь поскорее увести дочь. – Человек сходил в лес, принес…» – «Я тебе принесу тонну!» – распалялась Ася и где-то краем души уже понимала и принимала пояснение матери. И чем больше она понимала, тем сильнее ей было стыдно. Но, разогнавшись в истерике, остановиться было сложно.
Конечно, времена изменились, сейчас люди выходили на рынок с единственной целью – продать что-нибудь из того, что они раньше привозили бесплатно или меняли на то, чего у самих было вдоволь. В благодарность их кормили пирогами, снабжали самодельными салфетками, вареньем, грибами. Те времена стали архаикой, теперь за все нужно было платить. Пока понятие «частный предприниматель» плохо приживалось в стране, где все еще главенствовал тезис о том, что предприниматели – это барыги, кровопийцы, чей мир – это туманные деловые отношения с опорой на обман и взаимное недоверие…
Слушая Асю, Алмазия вежливо кивала, но чувствовалось, что не верила. Должно быть, она сочла нежелание работать на рынке прикрытием лени.
Алмазия стала нащупывать подходы к столь категоричному настроению Аси. Обсудили цены на продукты, стоимость железнодорожных билетов, нравы милиционеров. Алмазии явно хотелось подтолкнуть Асю к действенному решению, но она чувствовала, что предпосылки для такого еще не созрели. Тема требовала повышенной деликатности, поэтому Алмазия начала издалека:
– У меня много знакомых бизнесменов, которые начинали с рынка.
– И все жулики.
– Верку Охлобыстину знаешь? Распред с главного конвейера? По выходным торгует на рынке овощами, – сказала Алмазия. – Лазарев, главный технолог по сборке, у себя в квартире делает оплетку проводов, сноха торгует на рынке запчастей.
Этих людей Ася прекрасно знала, назвать их жуликами не приходило в голову.
– Гуля на рынке.
– Гуля? Твоя Гуля торгует?
Ася не могла представить Гулю за прилавком. Ангельское лицо – под холодным солнцем, точеная фигура древнегреческой богини – в серой толстовке, с черной сумкой на плечах. Казалось, таким красавицам в соответствии с какими-то древними законами должен быть с рождения обеспечен успех и на них никак не могут отразиться даже малейшие зачатки реформ. Куда мир катится? Понятно, что во тьме перемен общепринятые законы деформируются, но несправедливо, когда они касаются слабых и неподготовленных.
