– А не с собакой? – уточнила девушка.
– Э нет, мисс, чего кошке с собакой-то делить? И живут они порознь, и кормятся – собака воробьем подавится, кошка говяжью кость не разгрызет. Иное дело, коли два кота встретятся, да притом оба злые, а по силе равные! Такая баталия начнется, что и волкодав на дерево запрыгнет. Вот так и пастор с ее милостью. Хотя нам-то какое дело до ихних склок? Мы люди маленькие, – кучер широко развел руками, включая в понятие «люди» двух каурых лошадок.
Агнесс не протестовала и сердечно попрощалась с кучером, хотя тот даже не предложил донести ее сундучок. Гостье не терпелось осмотреть пасторат. Кто знает, вдруг она задержится здесь надолго? На месяц, а то и два. Место гувернантки так просто не найдешь – нужно давать объявления в газетах, а после отсеивать нанимателей с двенадцатью детьми и домишком где-нибудь на Оркнейских островах.
По обе стороны гравийной дорожки, бежавшей к крыльцу, стелились лужайки – зеленый рубчатый шелк с пестрой бахромой. Пусть на клумбах росла только наперстянка, зато уж точно всех оттенков, которыми ее наделила природа – и розовая с белыми крапинками, и лиловая, покрытая мягким белым пухом, и такая прозрачно-желтая, что при взгляде на нее на языке проступал вкус меда.
Сорвав белую башенку, густо усеянную цветами, Агнесс подошла к дому, но никак не решалась постучаться. Уж слишком он казался внушительным. Прошлым летом она гостила у Ханны Гудрэм, в чеширском приходе ее отца, и с тех пор пребывала в уверенности, что пасторат выглядит именно так – унылый каменный домик в два этажа, со скрипучими полами и неистребимым запахом плесени. Вдобавок, ей пришлось делить кровать с Ханной и ее трехлетней сестренкой, которая пиналась во сне и сосала волосы Агнесс. Теснота была ужасная.
Так что к холлу, достойному лорда, а никак не сельского пастора, бедняжка была совсем не подготовлена.
Этот дом тоже был двухэтажным, но до чего же высоким! Стены из серого известняка едва виднелись из-за плюща, густого, словно вертикальная клумба. Здание казалось древним, но как-то неравномерно. Центральная часть – самая старинная, зато восточное и западное крыло явно были пристроены в конце прошлого веке. И камень посветлее, и оконные рамы очерчены свежей белизной. Под коньком крыши, чуть выше высокого стрельчатого окна, виднелся герб семейства Линденов, а обе стороны окна располагались две арочные двери – дубовые, потемневшие от времени. Они окончательно сбили девушку с толку. В какую стучать? Или попробовать с черного хода? И Агнесс отправилась на задний двор.
Северный фасад не отличался пышностью, да и плющ не вился по стылому камню. Чуть поодаль виднелись хозяйственные строения – сараи, конюшня и еще какой-то домишко с трубой, по-видимому, кухня…
Тут Агнесс юркнула за каменный фонтанчик для птиц. Из конюшни выходили двое. Мальчишка-грум, рыжий и коренастый, вел белоснежную лошадь, предназначенную для джентльмена, который нетерпеливо поигрывал хлыстом. Агнесс сразу же опознала дядюшку. Черный сюртук до колен в сочетании с белым шейным платком выдавали пастора с головой.
Мистер Линден ничуть не напоминал седовласого старца, которой уже прижился в ее воображении.
На отца Ханны, низенького весельчака, загорелого после работ на церковном поле, он тоже не был похож.
До чего же он молод!
Приличия не позволяют таращиться, но Агнесс не могла удержаться.
