Перед тем как уйти и прислать сюда нескольких мужиков, чтобы все проконтролировали, он сказал, что поедут все, кроме какой-то Илоны, Риты и моей Кати. Якобы им там делать уже нечего и для них найдется другая работа.
Нам даже не дали возможности попрощаться или что-нибудь возразить. Всем скопом загнали в большую душевую, заставили быстро мыться, еще раз, и бриться во всех местах. Затем велели привести себя в приличный вид. Одежды нам никакой не дали, кроме купальников и каких-то пляжных тряпок или набедренных повязок. Выгнали чуть ли не пинками на улицу, рассадили по машинам и повезли куда-то. И еще через несколько минут привезли к побережью моря, где на волнах покачивалась громадная, как дом, белая яхта.
Мансур
– Слушай, брат, – окликает меня Адиб, лежа на шезлонге и закинув ногу на ногу, глядя в совершенно чистое, абсолютно безоблачное голубое небо, – нечасто удается вот так отдохнуть. Со всеми этими перелетами, встречами, контрактами.
– Ты не в ту степь пошел, – смеюсь я. – Давай не будем о работе. О чем угодно, но только не о делах хочется сегодня говорить.
– Да он намекает этим, что чего-то не хватает, – подает голос Руслан слева от меня.
Я вообще думал, он уснул. Расслабился, накрыл лицо полотенцем и не подает признаков присутствия уже вот минут десять, пригретый добрым солнышком. Знал бы он, какая это привилегия, когда тебя не ошпаривает, как на моей полуродине, а нежно ласкает этим светом и теплом.
– О чем ты?
– А ты не понимаешь? Эй, официант, – щелкает он пальцами в воздухе, – шампанского, холодненького. Что? Он забыл выйти на смену сегодня? Вот же досада, – сам себе отвечает и разводит руками, все так же не открывая лица, прикрытого полотенцем. Но я знаю, что в его словах есть как и веселья, так и немалая частичка негодования, потому говорю:
– Если хочешь, брат, я тебе сам подам бокал. А Павел скоро приедет. Поручение он ведь получил.
– А ты ему веришь? Кто он вообще такой? Я видел его и в прошедшем году.
Самад все еще не расслабился и стоит у фальшборта и смотрит на мелкие волны разбивающиеся о борта судна, внизу.
– У него свой… гарем, если это можно назвать как бы нашим языком. А еще он владелец неплохого ресторана, в котором я иногда обедаю. Верю ли я ему? Нет. Все, кому я верю, сейчас здесь, со мной. А что насчет всех остальных, я убежден, ради денег, которые я плачу, они сделают все, что от них потребуется. Иначе для чего бы все это стало нужным?
– Это все замечательно, Мансур, но я и правда хочу шампанского. Кто-нибудь подаст мне уже шампанское? – говорит он чуть громче и с явным недовольством, но точно направленным не кому бы то ни было из нас.
– Одну секунду, – вдруг слышится писклявый голос Павла, а за ним и топот множества ног. Нет, не мужских. Легких таких, мягких поступей, которые только лишь вибрацией по палубе отдаются не то ощущением, не то тихим звучанием.
– Ваше шампанское, мой господин, – льется нежный девичий голосок, на который мы все оборачиваемся, натянув солнцезащитные очки на лоб.
И правда, к Руслану подошла светловолосая девушка на босых ножках, прелестнейшее создание. Она одета в один лишь купальный костюм – причем в очень откровенный, от созерцания которого у меня кровь загорелась, а сердце с куда большей радостью стало гонять его по венам – и набедренный полупрозрачный платок. Он тоже засмотрелся на нее и не сразу взял преподнесенный напиток из протянутой девушкой руки.
