– Думаю, тебе пора, – не своим голос каркаю я, подсознательно страшась того, что Соколовский решит приблизиться.
Нет, я не боялась, что он что-то со мной сделает против воли, несмотря на наши непростые взаимоотношения. Этот страх был глубже. И я пока не понимала, чего страшусь на самом деле.
Да и, честно говоря, разбираться в этом нет никакого желания. Единственное, чего я сейчас хочу – чтобы Глеб убрался восвояси. А я, наконец, смогла принять ванну, смыв с себя этот отвратительный день.
– Твой доклад, – продолжает мяться брюнет, и у меня происходит когнитивный диссонанс от его поведения. Такое ощущение, что в его базовых настройках произошла поломка.
– Что с ним? – Непонимающе хмурюсь и пытаюсь подогнать парня к нужным мыслям. Он ведь хочет что-то сказать.
Глеб тяжело вздыхает. В его глазах мелькает раздражение. И впервые я замечаю, что это раздражение направлено не на меня, а на себя самого.
Ого, наш мажор оказался не таким нарциссом, каким я его всегда считала!
– Я его отфотал. Завтра будем рассказывать вместе.
Наш диалог напоминает неловкое общение двух подростков, и я ловлю кринж с этого, незаметно передёргиваясь.
– Хорошо, – соглашаюсь, лишь бы он быстрее покинул пределы моей квартиры.
Неправильный для моего мира. Невписывающийся. Ему здесь не место. И уж тем более Соколовский не должен вести себя… вот так!
До Глеба не сразу доходит, что я соглашаюсь на его условие. Он пару раз заторможено моргает. И поднимает на меня взгляд медовых глаз.
– Хорошо?
– Хорошо.
И дополнительно киваю, чтобы уж точно было понятно.
Похоже, Соколовский действительно сломался.
Хочется пошутить или съязвить на эту тему, но я лишь закусываю губу, когда понимаю, что шутка моя не будет жалящей. Слова, что должны были вылететь из моего рта – дружеская насмешка.
Это неправильно. Наши эмоции неправильные. Всё происходящее неправильное!
Я зябко обхватываю себя руками. Закрываюсь. Отвожу взгляд от Соколовского и смотрю в стену. На обои с синими цветочками. Разбежавшиеся тараканы в голове, почувствовав, что «свет гаснет», начинают потихоньку вылезать из своих укрытий, заваливая меня предположениями, которые звучат одно хуже другого.
Неужели один поступок Глеба может так кардинально поменять моё мнение о нём? Я либо слишком наивная, либо непроглядная дурочка!
Злясь на себя за мягкотелость, кусаю щёку изнутри, лишь бы не ляпнуть ничего лишнего в присутствии ненавистного мажора, который с каждой минутой проведённой в моём доме, начинает казаться не таким уж и гадом.
Глеб не торопится уходить, поэтому я собираю крохи самообладания в кулак и направляю на парня злой взгляд.
– Проводишь?
Намёк он понял, но зачем-то продолжает гнуть линию со странным и нетипичным для себя поведением.
Или это его очередная шуточка? Уловка? Новый прикол, который он будет рассказывать друзьям за кружкой пива в баре для богатеньких?
Точно!
Боже, какая же я идиотка! Беспросветная! Беспроглядная!
Продолжая ругать себя, на чём свет стоит, огрызаюсь вслух:
– Выход ты и сам найдешь. Не маленький, – зачем-то добавляю я, пытаясь ужалить парня. На мою попытку он лишь устало закатывает глаза.
– Тогда до завтра, – говорит он и разворачивается, чтобы уйти.
– До завтра. – Мрачно бубню я, внезапно осознавая, на что подписалась.
И это осознание накатывает, как волна цунами, сметая всё на своём пути.
Это же ещё один день с Глебом Соколовским в относительной близости. Это же с ним снова надо будет не просто разговаривать, но ещё и работать в паре.
