Агнэ шагала чуть впереди, важно указывая путь, я же шла рядом с Сэнаром и просто гордилась, что смогла удержаться и не ухватиться трусливо за рукав его рубахи.
Казалось, что все прохожие смотрят только на меня, на неопрятную и наспех умытую выданную топями головную боль их царя. На самом деле, конечно же, это было не так. Я не вызывала у местных особого интереса, поселение было немаленьким, и люди, судя по всему, здесь редкостью не считались: на своем коротком пути от дома Ксэнара до торговой площади мне повстречались три человеческие девушки — две смешливые блондинки и невозможно рыжая особа, спешившая куда-то по делам.
Вероятно, мои неоправданные и смешные переживания со стороны выглядели как-то совсем уж безрадостно. Сэнару быстро надоело мое сосредоточенное лицо и затравленный взгляд.
— Никто не знает, что в наши края занесло принцессу человеческого королевства, — ответил он на не заданный мною вопрос. — Брат запретил о тебе говорить, пока твоя судьба не будет решена. Сегодня вечером, конечно, ты станешь главной темой… но пока можешь чувствовать себя комфортно.
Если он считал, что это меня приободрит… просчитался. Я почувствовала себя совершенно несчастной и нахмурилась.
Сэнара совсем уж помрачневший вид его спутницы не устраивал.
— Прекрати!
— Что? — растерянно спросила я.
— Хмуриться прекрати. Улыбнись! Я понимаю, что ты многое пережила, но это же не повод отказывать себе в маленьких радостях. — Сэнар улыбнулся, показывая, как это делается. — Давай, оглянись. Почувствуй этот день.
Я лишь сильнее нахмурилась, не понимая, чего он от меня хочет, — разве я не этим сейчас занималась? Не крутила безостановочно головой, опасливо осматриваясь и боясь встретиться с кем-нибудь взглядом?
— Ну? — настойчиво поторопил он. Я решила не спорить, послушно попыталась поймать мгновение и насладиться им. Возможно, у меня бы что-нибудь даже вышло, не испорти все нетерпеливый эва.
— И улыбнись наконец. Напоминаешь моего брата.
И весь мой возможный оптимистичный настрой улетел в пекло.
— Что?
— Ксэнар точно с таким лицом все время ходит. Словно веселиться — это сложная наука, которой он не обучен… а ведь когда-то его даже рассмешить можно было. И куда все девалось? — Сэнар сокрушенно покачал головой.
— С ним что-то случилось? — полюбопытствовала я, ожидая услышать какую-нибудь душераздирающую историю о том, как развеселившегося царя чуть не съело какое-нибудь болотное чудовище. Как самому Ксэнару удалось сбежать, а вот его чувство юмора спастись не смогло.
— Случилось, — кивнул Сэн. — Жена умерла.
— О… — Я сбилась с шага. Стало стыдно за свои глупые мысли.
Что в таких случаях принято говорить, я не помнила. Чужое горе для меня всегда было худшим наказанием.
Я не имела представления, как со своим справиться, что уж о чужом говорить…
Эва не ждал от меня никаких банальных слов сочувствия.
— Я расскажу. Об этом все знают, и ты должна. — Чуть придержав меня за локоть, позволяя своей энергичной племяннице вырваться вперед еще на несколько шагов, он тихо заговорил: — Нэна умерла родами, когда Агнэ было четыре. Брат ждал сына, наследника. Не дождался. Ребенок родился мертвым.
— Он ее очень любил? — неловко спросила я. Мертворожденные дети, выкидыши и прочие трагические завершения беременности во дворце случались нередко. Утонченные аристократки, затянутые в корсеты, казалось, даже ночью, с трудом могли разродиться. И ни один лекарь не был в состоянии побороть природу… Вероятно, лекари эва также не были достаточно сильны.
