Сажусь на кровати и как только справляюсь с резью в глазах из-за солнца, бьющего в окно, начинаю шарить по простыне. Телефон нахожу под подушкой. Даже не помню, как я туда его засунула. Вчера, смыв с себя запах Вадима и выплакав все слезы, я свернулась калачиком, даже не надев ночнушку, после чего сразу вырубилась. Даже не позаботилась о пострадавшем горле. Похоже, зря — оно отекло. Каждый глоток дается мне с трудом.
Телефон, который на секунду замолчал, снова начинает звонить в руке. Я смотрю на экран и хмурюсь. Что могло произойти?
— Да, — голос хрипит так сильно, что больше напоминает мужской.
Видимо, на другой стороне тоже так думают, потому что молчание затягивается.
— Аллочка, — я прокашливаюсь, но это плохо помогает. — Что случилось?
— Таня? — сомнение звучит голос пухленькой, русоволосой девушки-администратора, которая уже несколько лет работает у моих родителей в мастерской. — Ты в порядке?
— Да, просто простыла, — прикрываю глаза из-за явной лжи, разливающейся виной по груди. — Ты чего звонишь?
Слышу в трубке шуршание пакета, а потом хруст. Сразу понимаю — чипсы. Явно произошло что-то серьезное, раз Алла, которая вечно сидит на диете, решила вернуться к гадости.
— Твои родители меня убьют, если узнают, что я тебе позвонила, — произносит она, жуя.
Я удобнее сажусь на кровати, подтягивая под себя ноги.
— Рассказывай, — кривлюсь от своего голоса, который теперь напоминает скрип ржавой двери.
Алла вздыхает.
— У них проблемы. Они не хотели тебя беспокоить. Но я считаю, что ты должна знать. Тем более… — она замолкает.
— Тем более… — подталкиваю я, крепче сжимая телефон.
— Твоих родителей попросили найти новое помещение в течение месяца, иначе сами пришлют рабочих, чтобы их выселить, — произносит Алла на одном дыхании.
Замираю. Антон. Точно он! Твою же мать! Он же предупреждал, что доберется до меня, где бы я не была. Но, похоже, не получилось. И он решился взяться за моих родителей.
— И-и-и… — Алла снова прерывается.
— Говори уже, — произношу грубее, чем хотелось бы. Но меня уже достали все эти недоговорки.
— Каждый день приходят люди и напоминают твоим родителям, что часики тикают, — Алла сглатывает. — Светлана Петровна вчера не выдержала. Ее увезли в больницу.
Вскакиваю с кровати. Игнорирую небольшое головокружение.
— Как она? Что с ней? — плевать на боль в горле.
Несусь к шкафу, принимая решение молниеносно.
— Уже лучше. Сказали, что она упала в обморок, потому что перенервничал. Но ей настоятельно рекомендовали остаться на пару дней в больнице для наблюдения, — Алла снова забивает рот и хрустит. — Сегодня мы закрыты, — шипение открывающейся газировки следует за словами Аллы — вот и кола подъехала.
Открываю дверцу шкафа и замираю. Блин, придется поговорить не только с Лизой, но и шейхом.
— Поняла тебя. Спасибо, что позвонила. Скоро буду. Пока, — тянуть за бежевым кружевным платьем в пол, висящим среди другой одежды.
Уже хочу отключить вызов, когда слышу неуверенный голос:
— Только не говори им, что это я тебе сказала.
Ага. Будто они сами не догадаются.
— Не скажу, — прикрываю глаза и беру с полки шале, почти такого же цвета, как платье, только темнее. — Пришли мне сообщением адрес больницы, в которой находится мама. Я вылечу сегодня. До скорого.
Сбрасываю вызов, пока Алла не нашла, чем еще можно меня добить еще какой-нибудь новостью. Тем более из-за жжения в горле, последнее, что мне хочется — разговаривать.
