– У меня есть деньги, – отмахнулась Каэль.
– На счету, – кивнула госпожа Льефф. – Но, когда они кончатся, прокормит нас только моя лавка. Так что это наш последний выходной. Купаться можно и на закате. И вообще, еще пара дней, и надо думать о новой вылазке в лес.
– Думать с ужасом или с предвкушением? – уточнила госпожа Хемм и щелкнула пальцами. Из кухни, прямо по воздуху, выплыла корзинка.
– Не знаю, – честно сказала Арфель. – Вообще, я уже успела решить, что больше никогда не пойду. Но, как ты знаешь, такие мысли меня посещают едва ли не раз в месяц. Особенно зимой.
– Ага, когда ты разбудила медведя, – покивала Каэль. – Было забавно.
– Не очень, – скривилась госпожа Льефф.
– Но теперь у нас есть роскошная шкура. Осталось только камин сделать более подходящим для такой шкуры. Идем скорей, извозчик долго ждать не будет.
Уже в дверях подруги столкнулись с господином Трентом-старшим.
– Уходите, госпожа Льефф? – обеспокоенно осведомился он.
– Вы что-то хотели? – нахмурилась Арфель.
– Поговорить, – чуть смущенно ответил мужчина и покосился на Каэль.
– Я выйду и встречу извозчика, если ты через пятнадцать минут не появишься – я сотворю что-нибудь общественно опасное, – выразительно сказала госпожа Хемм и вышла.
Вздохнув, Арфель отошла от двери и коротко спросила:
– Чем я могу помочь?
Господин Трент вытащил платок, обтер лоб от пота и задумчиво спросил:
– Вы не можете отменить свои дела? Разговор предстоит сложный, и я предпочел бы вести его неспешно.
Сложив руки на груди, травница вежливо, но непреклонно произнесла:
– Я не изготавливаю запрещенные законодательством зелья, настои и травяные смеси, равно как и не осуществляю иную запрещенную колдовскую деятельность.
Мужчина несколько натянуто рассмеялся, вновь обмахнул лоб и, чуть подавшись вперед, доверительно произнес:
– Ох, нет, я не об этом. Я хотел поговорить о моем сыне. Родном. Да.
– Он болен?
Господин Трент стиснул многострадальный платок, смущенно улыбнулся и поразил травницу наповал:
– Вами. Он болен вами. Если бы вы подумали, то смогли бы понять, что мой сын не самая плохая партия. Вам бы не пришлось трудиться – я собираюсь назначить ему пожизненную ренту. Да и жить с госпожой Хемм вам бы тоже не пришлось. Понимаю, у вас финансовые трудности и вы вынуждены приютить этуженщину, но...
Вообще-то Арфель редко злилась. Травница не была склонна к резким вспышкам злости или припадкам ярости. Но сейчас ее семья состояла из двух человек: ее самой и Каэль. А семья для госпожи Льефф – святое.
– Эта женщина – Каэль Хемм, моя подруга, моя сестра и мой самый родной и близкий человек. А ваш сын, господин Трент, уже был в этой лавке и вел со мной подобный разговор. Правда, он сразу перешел к угрозам и прямо заявил, что планирует сделать из меня подстилку, минуя храм и магистрат, – зло отчеканила она и жестко, безапелляционно добавила: – Я более не желаю видеть семейство Трент в свой лавке.
– Но...
– Вы вполне можете присылать слуг за настоями, – ледяным тоном оборвала все возражения Арфель. – Я сдохну, но за вашего сына замуж не пойду.
Господин Трент спрятал платок в карман и, пытаясь удержать лицо, коротко произнес:
– Как бы тебе не пожалеть об этом, травница.
В этот раз Арфель не сдержалась и зло прошипела:
– Вам следует думать, что и кому вы говорите, господин Трент. Мой отец, мой настоящий отец, скотина, и вся его семья такая же. Но они слишком любят власть, слишком дрожат над своей репутацией и слишком, слишком упиваются чужими страданиями. И если я уведомлю их… О, я уверена, уже через сутки жалеть будете вы. Не потому, что я дорога им, а потому, что им нравится процесс наказания. Всего доброго, господин Трент. Здоровья вам и вашей супруге.
