Хотя третий принц – знаменитый генерал, лично патрулирующий ныне границы на юге и оберегающий нас от кочевников – немногим лучше.
Как будет управлять страной тот, кто никогда не видел ничего роскошнее походного шатра, и не знает языка иного чем звон оружия?
Похоже, мирная жизнь подойдет к концу одновременно с уходом его императорского величества Ванга.
Четвертый принц – литератор и творец, ему не до мирского. Пятый – глуп, шестой слишком молод и неопытен. Про остальных и говорить нечего – они еще даже возраста зрелости не достигли.
В общем, я от души желала его императорскому величеству долгих лет здравия. Потому что смутные времена, что непременно наступят после его смерти, не порадуют никого.
Толпа зашевелилась, вновь растеклась полноводной рекой по проходам между торговыми рядами.
Я завертела головой, выискивая интересные товары, и вздрогнула.
«Лавка семейства Кин», – значилось на вывеске.
– Хочешь зайти? – проследив за моим взглядом, Чен помрачнел.
Рука, за локоть которой я цеплялась, напряглась. На щеке дернулась жилка.
– Хочу держаться от них подальше, – честно призналась я.
Но не вышло.
Из-за прилавка нас тоже заметили.
Папенька поначалу глазам не поверил. Вытаращился так, что меня разобрал смех. После чего выскочил, бросив товар – и к нам.
– Ты зачем с нее все железо снял? Ты идиот? – прошипел он, хватая Чена за рукав.
Мой демон очень терпелив, но не с людьми, которых не уважает.
Господин Джай всего лишь повел рукой, но в жесте было столько величия и достоинства, что отец мигом вспомнил, кто он сам и кто перед ним. Склонился в униженном поклоне, но не отступил.
– Прошу, выпейте чаю в нашей лавке, не побрезгуйте. Сам император изволил хвалить этот сорт! – громко произнес господин Кин, оглядываясь по сторонам.
Зеваки, не дождавшись зрелища, постепенно рассасывались.
Мы с Ченом переглянулись.
Первым порывом было плюнуть на прошлое и пройти мимо. Но отец выглядел искренне встревоженным, что для него нехарактерно.
Взяв за руку мужа, сплетя наши пальцы, я набралась храбрости и кивнула.
Старый торговец ничего нам не сделает. А вот рассказать что-то интересное может.
Например, как так вышло, что меня подбросили им на порог. Ведь фейри редко расстаются с детьми, у кого есть дар. Вот пустышек – тех да, возвращают отцам.
Пустышек по их меркам. Это все еще сильные маги природы, но они не умеют слышать живое.
Торговый ряд, где расположился господин Кин, был из дорогих. Не просто доска с навесом. Нет, ему предоставили целый домик с отдельной комнатой, где можно было отдохнуть, а можно было и принять особо дорогих гостей и угостить их чаем. На пробу.
Без малейшего сожаления отец захлопнул ставни, отсекая любопытствующих и покупателей.
Я забеспокоилась.
Что он такого собирается нам сообщить, что жертвует выручкой в самый лучший день ярмарки?
Чен устроился на подушках, подготовил место для меня рядом с собой. Отец опустился напротив, через стол. Потрогал чайник по привычке, поморщился.
– Не буду предлагать, он остыл. Времени у нас мало, перейдем к делу, – решительно заявил господин Кин.
Муж выгнул бровь.
По всем законам гостеприимства нас нужно было чем-то угостить. Но мысли папеньки витали далеко. Он постоянно оглядывался, всматривался в темные углы и потирал дрожащие руки.
– Не надо мне было ее продавать, – вздохнул, старательно не глядя в мою сторону. – Одни проблемы от нее. Но нарушить договор я не мог, а иначе от нее никак не избавиться. Умри она, проклятие пало бы на всю нашу землю. А мне еще чай растить!
