Мы уже подъезжали к ресторану, когда Лика произнесла:
- Знаешь, о чем я подумала, когда увидела его сегодня?
- О чем?
- О том, что была такой дурой и уехала тогда.
- Тогда? – переспросил, хотя прекрасно понял, что она имеет в виду.
Мне просто очень нужно было, что бы Лика сказала это вслух.
- Надо было послушать тебя и остаться на даче, - ответила Лика. – Когда ты меня украл.
*****
Внешне дочки восприняли известие о том, что мы с Ликой разводимся достаточно спокойно. Они не плакали, ничего не требовали, но мы видели, что девочки в шоке.
- Может быть, обратиться к психологу? – предложил Лике, после разговора с Нией и Асей.
- Возможно, придется, - согласилась жена. – Поможешь?
- А есть сомнения?
- Нет, прости.
- И ты прости.
- За что? – удивилась Лика.
- За то, что я такой мудак.
- Нет, ты хороший, - возразила Лика.
- Что же ты тогда.., - начал, но вовремя остановился.
Нет, глупо предъявлять претензии за то, что тебя просто разлюбили. Как вообще можно заставить любить?!
Лика поняла, что я хочу сказать.
- Так бывает, - словно оправдываясь, сказала грустно.
- Знаю, - согласился с ней. – Я все знаю. И никогда себе не прощу, что пустил нашу жизнь на самотек.
- Я тоже.
******
Жить вместе становилось все мучительнее и мучительнее. Лика стала моим наркотиком, таким персональным сортом героина. Рядом с ней было тяжело, но и расстаться невозможно.
Каждый раз, оказываясь рядом (а в квартире мы постоянно натыкались друг на друга) я замирал, до хруста сжимая челюсти, чтобы не сорваться и не наброситься на девушку. Она не могла не чувствовать мое настроение и часто замолкала посередине какой-нибудь фразы. Молчание становилось все невыносимее, а взгляды жарче.
Очередная командировка показалась мне спасением. Вот именно, что показалась. Потому что пока я был занят, все было хорошо. Но как только выдавалась свободная не минута даже, а секунда, все мои мысли были только о Лике.
Я решил, что нам пора объясниться. Будь, что будет, то я прилечу и скажу ей о своих чувствах. Пусть она решает, как нам жить дальше. Потому что для себя я уже все решил.
В первый же вечер после моего возвращения в Москву между нами должен был состояться разговор. Только все пошло не по моему плану.
Видимо, у Лики тоже было время для обдумывания нашей ситуации, и она приняла решение.
- Я сняла комнату, - сказала, когда мы покончили с ужином и пили кофе. – В выходные я переезжаю.
Если бы в этот момент мне на голову рухнул дом, я бы этого не заметил.
- Уверена? – спросил, пытаясь сохранять спокойствие.
- Абсолютно.
И что мне оставалось делать, если моя девочка все для себя решила?
- Хорошо, я помогу с переездом.
Мне показалось, или Лика вздохнула?
В субботу я, как настоящий друг, перевозил ее вещи. Лика сняла большую комнату в коммуналке в Старопосадском переулке, недалеко от лютеранского собора Петра и Павла. Третий этаж четырехэтажного дома без лифта с потолками под три метра. Комната с эркером и лепниной на стенах.
- Ну вот, - сказала Лика, когда мы перенесли все ее пожитки, - здесь я теперь буду жить.
- Надеюсь, у тебя вменяемые соседи? – поинтересовался, устраиваясь в кресле.
- Я тоже на это надеюсь, - пошутила Лика, но не найдя во мне понимания, продолжила: - Нормальные, не сомневайся.
Я еще раз оглядел ее новое жилье, с тоской понимая, что свою функцию выполнил и делать мне здесь больше нечего.
- Я, пожалуй, поеду, - то ли спросил, то ли сообщил ей.
