Горький вздох давила в себе покуда могла, но, когда мы подошли к участку, не сдержалась — на центральной площади образовалась пробка из полуживых, сонных подданных великого королевства Семидона. Очередная проделка Лурдеса, не иначе. Весь мир уже привык к его странному чувству юмора, но иногда и он перегибает палку. Сегодня великому божеству захотелось живого моря.
Даже служивые притормозили и, не сговариваясь, подхватили меня под белы рученьки.
Потом поймали волну, что неслась по направлению к участку, и всем пришлось расслабиться — даже дышать было сложно. Нас прижало к другим людям так, что пошевелиться, дернуться или даже чихнуть было нельзя. И если у кого-то это все же получалось, то только с титаническими усилиями и с не совсем приличными словами.
Наконец волна разбилась о высокие мраморные ступени участка, и все радостно выдохнули. Я — от того, что меня наконец-то прекратили ощупывать за все выдающиеся и не очень места, Шафик был счастлив уже просто потому, что я в этой толкотне не потеряла корзинку с его пушистой тушкой, а стражи радостно переглянулись и в мгновение ока съели по пирожному, восстановив потраченные силы — иногда им приходилось вытаскивать меня наверх, чтобы не затоптали до смерти. И проявлять при этом невиданные чудеса эквилибристики.
Шафик, что поразительно, молчал. Из корзинки доносились шуршащие звуки, и я подумала, что этот обормот просто прихватил с собой парочку конфет, а теперь тихонько их уничтожает, поэтому почти не придала такой странности значения.
А следовало бы, естественно, потому что Шафик и тишина — абсолютно несовместимые вещи. Однако теперь я стояла на ступенях и потихоньку приходила в себя от веселой забавы, устроенной треклятущим Лурдесом.
— Прошу, мисс, — один из стражей наконец закончил расправляться с пирожными и ехидно поклонился, указывая путь в обитель закона. Второй страж захихикал и повторил маневр товарища.
«Издеваются!» — подумала я, но высказываться не посмела. Хватит с меня штрафов!
Поэтому приподняла платье и величественно преодолела несколько ступенек. И плевать, что на голове у меня царил самый настоящий хаос, а платье приняло вид старой хламиды.
Я все равно красавица!
Видимо, так думали все, потому что когда оборачивались — отодвигались в сторону.
«Красавица, я сказала!» — мысленно фыркнула им в ответ, а сама потихоньку пригладила распушившиеся волосы.
Толку никакого, зато уверенности прибавилось, пусть я только хуже сделала.
Позади следовали стражники, о чем-то лениво переговариваясь. Прошло уже целых пять минут, а мы все не достигли входа, более того, впереди маячила уйма ступеней, и мне сделалось совсем уж нехорошо.
«Придется еще один день послужить у Аброськи!» — измученно подумала я, но потом подбодрилась. Один день — это никак не один год, который я выдержала у своего шефа. Потерплю еще денек, со мной же ничего не случится.
Если бы я знала заранее, как все обернется, то сегодняшний день провела бы где-то подальше от этого города. Однако пока ничего не предвещало новых проблем, кроме уже имеющихся, я мысленно подсчитывала убытки, нанесенные Шафиком, и отчаянно храбрилась. Осталось выдержать всего лишь унизительную, чисто формальную отсидку в камере, перед тем как мне оформят штраф, а потом я отпрошусь у Аброськи, а потом...
Додумать не успела — на меня резко выскочила белоснежная ночнушка, и мы кубарем покатились вниз, снеся с ног стражников и сумев остановиться только там, где нас и выплюнула волна из живых людей.
