- Елена Павловна, а что с Ольгой-то? Где она сама?
Она остановилась и смотрела на меня, будто хотела подловить в неискренности.
- Ты что?
- А что?
- Не знаешь, что ли?
- Нет, мне же никто ничего не говорит.
Подошла близко к кровати, наклонилась и сказала тихо-тихо:
- Умерла она уже больше месяца назад. Прямо накануне твоего здесь появления.
Меня охватили шок и паника. Я смотрела на медсестру и всё думала, когда она уже скажет, что это шутка. Но она была серьёзна как никогда.
- Правда?
- Конечно, - продолжая делать свои дела, ответила она.
- А зачем я тут?
- Ходят слухи, что Леонид Владимирович, хотел как-то сгладить известие о смерти. Но дочь упорно не хочет отпускать мать и всё ходит и ходит.
- Разве так можно?
Елена Павловна меня смерила взглядом, будто я несу какую-то чушь.
Решила пока на этом остановиться в расспросах, не уверена, что готова была услышать ещё какую-нибудь информацию.
Я словно выпала из реальности. Замкнулась и всё пыталась представить, как же так отец мог поступить? Обманывать надежды дочери и терзать её сердце. Ведь совершенно очевидно, это не может продолжаться бесконечно.
Что он планирует делать дальше?
16. Глава 15. Пробуждение
Анфиса
На следующий день я жутко переживала перед приездом Ани. Теперь всё было не так, почему-то моё отношение к ней и к ситуации вмиг изменилось. После того, как я узнала правду, уже не могла воспринимать всё равнодушно.
Встреча начиналась как обычно, но поразили её слова:
- Мама, я нашла сегодня твоё любимое платье, лиловое с глубоким вырезом на спине. Подаришь мне его, когда придёшь в себя?
Не могла сдержать слёз, представляя, что никогда-никогда этого не будет. Была бы возможность, ревела навзрыд. У девочки не будет настоящей мамы, её никто не сможет заменить, это я совершенно точно знала по себе. Если отец и решит устроить свою жизнь с какой-то женщиной, то не факт, что у мачехи и падчерицы сложатся отношения.
Слезы предательски текли, и уже пару раз я смахивала их, пока Аня была в другой части комнаты. Молилась, чтобы девочка ничего не заметила. Но это сложно было оставить без внимания.
Услышала топот детских босоножек, а потом они вошли вместе с медсестрой.
- Смотрите, она плачет! Это же хорошо?
Медсестра стояла и растерянно молчала.
- Деточка, это рефлекс. Всё нормально, - пыталась она её успокоить и мягко разуверить в том, что это какой-то признак живого существа.
Я перепугалась уже не на шутку и быстро взяла себя в руки. Тут уже было не до сантиментов.
Аня сидела ещё часа три, вообще не сводя с меня глаз. Я совершенно чётко ощущала её дыхание и взгляд. Это было очень тяжёлым испытанием. Постоянно что-то чешется, затекают конечности, и хочется совершить хоть какое-то, пусть самое незначительное, движение.
Выстояла и впредь решила: так опрометчиво впадать в сочувствие не стоит, всё же я нахожусь на работе.
****
Прошла неделя. Сердце наразрыв, и какая-то глубокая тоска от неизбежности. Моя душа страдает вместе с сердцем ребёнка. Ничего не радует, осознаёшь свою никчёмность и незначительность. Я ничего не могу изменить и ничем помочь. Опять. Меня даже здесь преследует это чувство.
Я не могу выносить страдания девочки, которая так упрямо не хочет отпускать маму! А мне ведь достаточно открыть глаза и улыбнуться, чтобы сбылась детская мечта. Так мало нужно для чуда. Мы же, как два одиночества. И глупо вот так лежать и мучиться, если можем подарить друг другу столько нерастраченной искренней любви. Я настолько привязалась к ней, что казалось, никого и никогда в жизни так не любила.
