Письмо на восьми листках, исписанных крупным почерком, Раймон прочитал один раз, а потом второй. Он никак не мог понять, почему это сделал. Полезных сведений там содержалось не так чтобы и много. Однако описание, как по дороге у кареты треснула ось и мадам де Марейль с компаньонкой пришлось шагать пол-лье по пыльной дороге, оказалось столь живым и проникнутым юмором, что Раймон невольно увлекся. Стиль Жанны что-то ему напомнил, и он никак не мог понять, что. До сих пор не понял.
– Ваша милость?.. – Супруга смотрела на него невозможно синими глазами. Кажется, он пропустил какой-то вопрос.
– Прошу прощения, мадам. Я задумался.
– О, это я прошу прощения, что прервала ход ваших мыслей.
– Не стоит. – В светские игры Раймон играть не собирался. Все эти кружева бесед – пустая трата времени. – Повторите, прошу вас.
– Я говорила о том, что завтра в Марейль придут арендаторы, – безмятежно ответила Жанна, цепляя кусочек копченой рыбы на серебряные зубья вилки. – Слухи летают по округе, словно бабочки, и ваш приезд не остался секретом. Конечно, за два года эти люди смирились с тем, что им придется иметь дело со мной, однако явление хозяина для них – что-то вроде сошествия Господа с небес. Я так поняла по их письмам, – вздохнула она. Раймон внимательно следил, как она жует рыбу. – Я выговорила для вас отсрочку, но, боюсь, завтра…
– Я понял вас, мадам. Что же, я приму их.
– И еще барон де Феш непременно приедет к обеду.
Видя, что ее лицо осветилось при этом, Раймон удивленно спросил:
– Бальдрик бывает здесь?
– О да. Не так часто, как мог бы, ведь до его дома совсем недалеко, но… Барон редко покидает его. – На лице Жанны отчетливо читалось сочувствие. – Хотя мы всегда рады его видеть.
– Он приехал представиться вскоре после того, как мы сами перебрались в Марейль, – добавила мадам де Салль. – И, конечно, очень помог нам и развлек.
В ее словах, вроде бы нейтральных, Раймону почувствовался невысказанный упрек, и ответил шевалье скорее на него, а не на то, что компаньонка произнесла:
– Значит, вам не хватало развлечений.
– Упаси Господь, – проговорила Жанна с таким выражением, что Раймон непонимающе на нее уставился, – о каких развлечениях может идти речь, сударь? Вы были на войне, я занималась своими обязанностями, Элоиза мне помогала. Теперь вы вернулись, хотя я и не знаю, надолго ли. – И она посмотрела на него вопросительно.
Конечно, супруга желает знать, как долго муж будет освещать своим присутствием ее одинокую жизнь. Раймон вдруг почувствовал себя старым и очень-очень усталым; чтобы изгнать это постыдное чувство, он ответил сухо:
– При первой возможности я вернусь в ставку герцога Энгиенского, мадам. Мне нужно дождаться приказа.
– Ах, приказ! – Жанна кивнула так, будто что-то в этом понимала, и Раймон немного разозлился на нее – на ее уверенность, ровный голос, выбившиеся из прически пряди, которые отвлекали его внимание. – Конечно. Но какое-то время вы пробудете здесь. Возможно, у вас имеются пожелания?
Раймон моргнул. С тех пор, как он приехал в Марейль, на него постоянно наваливаются забытые ощущения – мирная жизнь, женщины, простые слова, пожелания… Все это так непохоже на то, с чем он свыкся, что прилипло к его шкуре как репьи. Раймон не испытывал уверенности, что хочет погружаться в этот солнечный мир серебряных вилок, легкого смеха и живых цветов в вазах. Он обвел взглядом комнату: за столом хорошее укрытие, если вдруг ворвутся враги, и еще есть второй выход, кажется в большую гостиную, а оттуда на ступеньки, ведущие в сад. Если сад еще там…
